Заговор генералов

— Молодчага! Скоро и Сашку своего обгонишь!.. А где Сашка?

— Сейчас нагрею воды, а пока будет греться, на стол соберу. Изголодались, чай, в Москве? А Сашка и ихние вообще весь завод захватили и не дают империалистам вывозить! «Хоть пушками в нас палите!» — и весь сказ. Сашка на «Айвазе» и днюет и ночует. А мама письмо отписала из деревни. — В печи уже гудело, на столе в горнице было накрыто. — А вы-то как?.. Погостюете у нас?..

— Пойду по делам. Если быстро управлюсь, то вечером и на фронт.

— На фро-онт? — она опустилась на скамью.

— А как же? Я солдат. С фронта — и на фронт. Моя батарея там.

Она провела ладонью по глазам, размазала по щеке слезы. Сказала:

— Я с вами.

— Это невозможно.

— Тогда «невозможно», сейчас «невозможно»!..

— Да пойми ты, Наденька, война — это мужское дело. Скоро, судя по всему, там предстоит такая заваруха…

— И женщины ноне идут на фронт! Я сама видала!

— Женский «батальон смерти»? Ужасное зрелище… Знаешь, кем они там станут?..

Она затихла. Будто оцепенела.

— Сейчас помоюсь, перекушу — правда, голоден как волк! — и побегу: у меня еще столько дел в Питере! — бодро сказал он.

На Фурштадтской Антона ждала новая радостная встреча. Переступил порог, а навстречу мужчина: пышные усы, огненно-черные глаза.

— Серго!

— Владимиров?.. Ну, здравствуй! — обнял, отодвинул. — Ишь ты! Грудь в крестах! Как в армии очутился?

— Направлен по указанию Читинского комитета партии прямо с каторги. К сожалению, еще не успел перевоспитать всю армию, чтобы повернула она штыки против министров-капиталистов! — Отказался от шутливого тона: — А вы-то как эти годы, товарищ Серго?..

Они познакомились в памятном одиннадцатом в Баку. Серго приехал туда из Парижа уполномоченным по подготовке общепартийной конференции, а Путко чтобы проводить за кордон давнего своего друга Камо, который за несколько дней до того совершил невероятный по дерзости побег из тифлисской тюремной больницы. Камо уплыл в трюме парохода в Персию, Антон же стал одним из помощников Орджоникидзе.

— Как я?.. — задумчиво проговорил теперь Серго. — На конференции избрали меня в состав Русского бюро ЦК. Вернулся в Россию, кое-что успел сделать, да нарвался в Москве на Романа Малиновского. Он меня и выдал…

Роман Малиновский… В первые дни после Февральской революции, когда были вскрыты тайники царского департамента полиции, газеты опубликовали списки платных провокаторов охранки. В их числе оказался и он, «товарищ Роман» — делегат Пражской конференции, член ЦК, социал-демократический депутат четвертой Думы. В списке была фамилия и другого провокатора, эмигранта Якова Житомирского — того, который выдал Антона.

— Взяли меня в апреле двенадцатого, а дальше — как обычно: шесть лет, — закончил Серго.

— А что-нибудь о Камо слыхали? Где он, что с ним? В канун конференции Антон встретился в Париже со своим другом. Владимир Ильич и Надежда Константиновна настояли, чтобы Камо сделал операцию — у него был поврежден взрывом бомбы глаз.

— Тоже недолго высидел за границей, подлечился и вернулся — и снова совершил со своими боевиками нападение на транспорт казначейства. Да неудачно. Снова попал в Метехский замок, потом — в Орловский каторжный централ… На днях виделся с ним: выехал на Кавказ.

— Жаль, что мы разминулись!

— Собираюсь и я повидать родные места, женушке показать. Если встречу Камо, передам твои приветы…

— Женились, товарищ Серго? Поздравляю! Но предаваться воспоминаниям и говорить о личном было некогда. Подошел Василий, пожал руку:

— Сейчас состоится заседание узкого состава ЦК. Подготовься: доложишь о московских делах.

На заседании Путко подробно рассказал о самом важном из увиденного и услышанного.

— Московские партийцы очень хорошо поработали, — оценил Яков Михайлович Свердлов, тряхнув копной густых волос. — Организованная ими всеобщая стачка протеста сорвала намерение заговорщиков использовать сборище в Большом театре для провозглашения военного диктатора. Но переворот не отменен, а лишь отложен, и на Государственном совещании произошла коронация контрреволюции. Имя названо. И теперь мы должны быть особенно бдительны.

Дзержинский охватил, помял пальцами подбородок:

— Еще Маркс говорил, что революция идет вперед уже и тем, что создает сплоченную и крепкую контрреволюцию — иными словами, заставляет врага прибегать к крайним средствам и сама в борьбе с ним вырабатывает все более сильные средства наступления. Мы готовы.

— Когда у вас очередное делегатское собрание «военки»?

— Сегодня вечером.

— Наверное, неплохо будет, если товарищ поделится своими впечатлениями и перед представителями частей?..

Когда члены Центрального Комитета перешли к обсуждению другого пункта повестки, Антон направился из комнаты.

— Встречаемся здесь в восемь вечера, — сказал Дзержинский. — Пойдем вместе.

— При ЦК вместо прежней «военки» создана новая, более представительная — Всероссийское бюро военных организаций, — пояснил Василий, сидевший над ворохом бумаг в соседней с помещением ЦК комнате. — Знаешь, конечно: пять дней назад Керенский запретил издание «Рабочего и солдата», опечатал типографию?