Заговор генералов

- Есаул Шалый, георгиевский кавалер! - провозгласил баритон начальника лазарета. - Тяжелое ранение на поле брани.

- Благодарение господу!.. Милость божья!.. - невпопад монотонно пробормотала попечительница. Голос у нее был скрипучий. Путко представил великую княгиню тощей каргой в орденских лентах. - Примите, герой, ладанку и нательный крест...

- Примите... Примите... - зажурчало за ней.

- Прапорщик Костырев-Карачинский, ранение средней тяжести, - пропел у стены баритон.

- Благодарение... Милость... Примите, юный воин...

- Примите... Примите...

- Я счастлив! Для меня такая высокая честь! - Катя пустил петуха.

Крестный ход приблизился к кровати Антона.

- Поручик Путко, артиллерист, георгиевский кавалер! Тяжелые ранения и отравлен газами!

- Благодарение господу... Милость... Примите... - княгиня сунула ему в руку овальную иконку и крест на шнурке.

Следом за нею подходили другие посетительницы и тоже что-нибудь опускали на одеяло. Антон пощупал: кулечки, пачки папирос, иконки. От наклоняющихся дам веяло духами. Над ним заученно бормотали, как над покойником.

Кто-то наклонился низко-низко. Так, что он услышал прерывистое дыхание и пахнуло невыразимо знакомым, давним-давним.

Голос - неуверенный, осекшийся:

- Вы... Антон?

Холодные пальцы коснулись лба над повязкой, соскользнули на нос. Он еще не сообразил, а из груди вырвалось:

- Мама!

- Боже! Антон...

Попечительница со свитой ушла, она осталась.

- Почему забинтованы глаза? Что с тобой? Я столько лет ничего не знала о тебе! Какой ты стал! Боже мой!..

Он попытался представить ее. Помнил ее такой, какой видел в последний раз. Сколько лет назад? Шесть. После побега с первой каторги и незадолго до второй. Он пришел тогда в дом ее нового мужа; лакей позвал ее, она спустилась по лестнице в гостиную с зеркалами по стенам - молодая прекрасная женщина совсем из другого мира. Но не его мать...

- Баронесса, вас ждут! - донеслось сейчас от двери.

- Минутку...

Точно так же ее позвали и тогда. К младенцу. К единокровному брату Антона, рожденному, однако ж, под баронским гербом.

- Мне надо идти...

Такие же слова, как неугасшее эхо той давней встречи.

- Я приду завтра.

Она пришла и стала навещать почти ежедневно. На их палату снизошла благодать: мать приносила корзины со снедью, даже легкое вино.

- Путко... Чтой-то не слыхивал таких баронов. У вас все "берги" да "ксены", - заметил Шалый, недобро выделив "у вас".

Антон представил: "барон фон Путко". Рассмеялся. Но объяснять не стал. Зачем?.. Ему вспомнилась скромная квартира на третьем этаже на Моховой. Его отец: копна спутанных волос на большой голове, спутанная борода, торчащие на пол-ладони манжеты, к вечеру левая всегда исписана цифрами и формулами... Его нелепый, его чудаковатый, любимый его отец... Он был крестьянским сыном, пробившимся не в люди, не в верхи - в науку благодаря крестьянскому упорству и дарованию. Стал профессором Технологического института. Женился на дочери помещика, у которого некогда были в крепостных его отец, дед Антона, и прадед, и прапрадед. Романтическая история в духе Карамзина, только с приметами иного века. Барышня-дворянка была отвергнута своей семьей. Но ни в детстве, ни в юности Антон ничего не знал об этом. Лишь чувствовал, что существует какая-то семейная тайна, потому что уж очень разными были его родители: мягкий, стеснительный, с широкими ладонями и короткой шеей отец - и переменчивая в настроениях, тщеславная и властолюбивая, русоволосая в голубоглазая, очень красивая мать. Детство и юность его прошли счастливо. Но в пятом году отец оказался в толпе студентов, высыпавших на улицу с красными флагами. На демонстрантов напала банда черносотенцев с кастетами и железными прутьями. Отец был забит ими, раздавлен их сапожищами тут же, на площади перед Технологическим институтом. Мать не смогла вынести обрушившихся на нее одиночества и нищеты. Она вернулась в лоно своей семьи, спустя два года снова вышла замуж - за барона... А Антон выбрал свой путь. Был принят в РСДРП. Вел пропагандистский кружок среди рабочих Металлического завода на Выборгской стороне. Потом с помощью давнего товарища отца, инженера Леонида Борисовича Красина, вступил в боевую организацию партии. Участвовал в нападении Камо на транспорт казначейства летом седьмого года в Тифлисе, в организации побега Ольги из Ярославского тюремного замка, в освобождении Красина из Выборгской тюрьмы... Где-то сейчас его товарищи? Где Леонид Борисович? Ольга?..

Оля, Оля... Как давно все это было... Где ты, что с тобой? Помнишь ли ты путешествие по Волге, когда мы играли роль молодоженов? Помнишь Куоккалу? Последнюю встречу и нашу - одну-единственную - ночь в Париже, в "Бельфорскрм льве"?.. Шесть лет назад, за неделю до возвращения в Питер и ареста, снова закончившегося рудником,..