Заговор генералов

Царь искоса с удивлением взглянул на генерала. "И министров". Диктаторские замашки. Посягательство на прерогативы самого государя... Успокоил себя: "Стар. Немощен. Куда ему в диктаторы. Просьба пе чрезмерна во время карательных операций власть должна находиться в одних руках".

- Михаил Васильевич, передайте соответствующее повеление наше князю Голицыну: министрам беспрекословно исполнять все требования генерала Иванова.

И, уже прощаясь, напутствовал нового главнокомандующего войсками округа:

- До встречи в Царском Селе, Николай Иудович! Бог в помощь!

5

В Таврическом дворце все было, как обычно: поблескивали в полумраке переходы; швейцары, умудренные бородачи в ливреях с позументом, почтительно-достойно принимали шубы. Светились белые колонны в Екатерининском зале. Но гул нарастал. И казалось, вздрагивают колонны, мельтешат по стенам и по паркету тени. И в привычной полутьме, в запахе паркетной мастики завсегдатаи Таврического невольно втягивали шеи в плечи, будто ожидая удара. В их глазах было смятение.

Депутаты, принявшие решение не покидать стен дворца, слонялись по коридорам, собирались группками, шептались, обращая взоры к массивным дверям председательского кабинета.

За этими дверями шло заседание старейшин, представителей всех фракций Думы.

- Как быть?

Этот извечный вопрос, прежде столь часто требовавший лишь неопределенного, абстрактного ответа, теперь наполнился жуткой реальностью, превратился в грозно-тоскливый гамлетовский: "Быть иль не быть?"

Старейшины ломали головы: с одной стороны - высочайший указ о роспуске Думы; с другой - надвигающаяся стихия.

Керенский посмотрел на свое отражение в огромном, во всю стену председательского кабинета, зеркале, вздрагивающими пальцами пригладил короткий ежик:

- Не подчиняться? Повелению царя?!

- Значит, стать на революционный путь? - возвысил голос Родзянко. Оказав неповиновение монарху, Государственная дума тем самым поднимает знамя восстания и становится во главе его со всеми вытекающими из этого последствиями. Вы готовы к этому?

Солдатня. Черные толпы. А с фронтов уже идут, конечно, войска, посланные императором на бунтовщиков... Но э т и приближаются...

- Надлежит установить военную диктатуру! - изрек депутат Некрасов. Вручить власть популярному генералу.

- Кому?

- На выбор: Брусилов. Деникин. Адмирал Колчак. Начальник главного артиллерийского управления генерал Маниковский.

- Где они, эти генералы? Кто на фронте, кто - неизвестно где... И что значит: "вручить?" Как понимает сие господин Некрасов?.. Абсурд.

Предложение о назначении диктатора отвергли.

Продолжали тереть лбы, массировать щеки, хмурить брови, хрустеть суставами пальцев. Выдавливать нереальные предложения. Пока депутат Коваленко не нашел спасительное:

- Передать власть совету старейшин!

Согласились на компромиссную формулу: "Императорскому указу о роспуске подчиниться, считать Государственную думу не функционирующей, но членам Думы не разъезжаться и немедленно собраться на "частное совещание".

Не разъехались и не разошлись. Забежали в буфетную, выпили по стакану чаю, проглотили по бутерброду - и назад. Но чтобы даже внешне их собрание не выглядело афронтом государю, заседали уже пе в Белом зале, а рядом, в Полуциркульном, где никогда никаких официальных заседаний не проводилось: Дума-де на каникулах, а это просто приватные собеседования. Но присутствовали почти все. Открыл, как и обычно, Родзянко. Те же вопросы: "Что делать и как быть?"

- Мы не знаем еще истинного положения дел. Но каждый должен определить свое отношение к происходящему.

Попросил слова депутат Шульгин - правый и правоверный:

- Рекомендую принять одно из двух предложений: или о назначении диктатора, или о передаче власти совету старейшин.

- А почему бы всей Думе не объявить себя властью?

- Значит, не подчиниться царскому указу!,,

Страсти начали накаляться. Профессор Милюков внес некоторое умиротворение:

- Не следует принимать слишком поспешных решений. Будем осторожней и осмотрительней. Мы еще не знаем, что происходит там, - он сделал мягкий широкий жест в сторону окон, - мы не разобрались в обстановке. Насколько серьезно, насколько прочно начавшееся движение? А если волна отхлынет и мы... окажемся...

Он оборвал, не окончив фразы. В неожиданно повисшей паузе каждый мог представить обнаженный остров Думы в море штыков пятнадцатимиллионного царского войска.

Наконец, раздались голоса: в такой обстановке избранники народа должны сплотиться. Все - без различия взглядов, поступившись интересами групп и партий, кои они представляют.

- Сплотиться во имя или против чего? Шульгин стоял на своем:

- Если они идут сюда, чтобы еще раз с новой силой провозгласить наш девиз: "Все для войны!" - то они наши друзья. Но если они идут с другими мыслями, то они друзья немцев. И нам нужно сказать и м прямо и твердо: "Вы - враги, мы пе только не с вами, мы против вас!"