Заговор генералов

Еще два дня назад председатель Думы чурался Александра Федоровича. Едва терпел, как надоедную жужжащую муху. А нынче такое расположение... С чего бы? Керенский почувствовал себя как бы прихлопнутым его огромной ладонью. Тем более неожиданным явилось последующее:

- А как вы сами, уважаемый коллега, отнесетесь к предложению войти в правительство? Скажем, министром юстиции? У вас по части арестов получается! - Родзянко снова засмеялся. - К тому же вы - присяжный поверенный. Законник.

Керенский воззрился на него с изумлением: "Министром?.." Но тут же захлестнуло горячее, горделивое: министр-социалист! Каково? Действительно: не он ли первый обратился к восставшим солдатам? Не он ли поставил первые революционные посты? Как приветствовали его народные толпы!.. Юстиции? Именно юстиции. Разве он не выдающийся юрист? Не он ли произвел первый револю-ционпый арест? Символично. Предначертано свыше!.. Только вот как отнесутся к этому в Совете рабочих депутатов?..

Его бросило в озноб. Окатило жаром. Ему почудилось: стоит взмахнуть руками - и он полетит. "Министр! Министр!.." - ликовало в его душе.

Родзянко отошел. Оценивающе оглядел со стороны: "Фигляр. Актер. Но самый деятельный. Красиво говорит. Его слушают. На первых порах это главное. И левым нужно бросить кость... Как раз то, что нам надо".

Через какое-то время все кандидаты в министры были подобраны. Министром иностранных дел - для сношений с союзниками и поддержания престижа во всем внешнем мире - конечно же вполне подходил полиглот и эрудит, профессор-либерал, осторожный Павел Николаевич Милюков. Военный министр? Гучков Александр Иванович. Масса заслуг и личное геройство: во время англо-бурской войны сражался в рядах буров, был ранен и взят в плен англичанами. В русско-японскую был уполномоченным Красного Креста, выезжал на театр действий. Октябрист. Председатель военно-промышленного комитета. В Думе изобличал бывшего военного министра Сухомлинова и раскрыл козни шпиона Мясоедова. Ко всему прочему еще и дуэлянт. Прокурором святейшего синода безусловно, Владимир Николаевич Львов, церковник, почти монах. Чтобы не путали с выдвинутым в премьеры князем, будет называться "Львов-2". Министром земледелия - кадет Шингарев. Министром финансов... Кого же министром финансов? Шульгина? Чересчур одиозен. Духовный брат Пуришкевича, один из идеологов "черной сотни".

- А почему бы не вам, Михаил Иванович? - Родзянко обратил свой взор к Терещенко, самому молодому из собравшихся, даже и сегодня безукоризненно выбритому, гладко причесанному, с франтоватым галстуком-бабочкой, подпирающим крахмальный ворот батистовой сорочки. - Вы - финансист. Цифры с шестью нулями вас не испугают.

Тридцатилетний Терещенко был одним из крупнейших в России сахарозаводчиков. С помощью Гучкова и Родзянки приобщился и к поставкам для армии. Керенский слышал: по тысяче рубликов дерет за каждый пулемет. Сейчас промолчал - до обсуждения его собственной кандидатуры очередь еще не дошла. Терещенко утвердили...

У Родзянки уже был подготовлен и текст телеграммы, которую он предложил без промедления отстучать в Ставку, на имя генерала Алексеева, а также всем главнокомандующим фронтами и командующим флотами. В телеграмме предлагалось действующей армии и флоту сохранять полное спокойствие и выражалась уверенность, что "общее дело борьбы против внешнего врага ни на минуту не будет прервано или ослаблено", "Временный комитет, при содействии столичных войск и частей и при сочувствии населения, в ближайшее время водворит спокойствие в тылу и восстановит правильную деятельность правительственных установлений. Пусть и со своей стороны каждый офицер, солдат и матрос исполнит свой долг и твердо помнит, что дисциплина и порядок есть лучший залог верного и быстрого окончания вызванной старым правительством разрухи и создания новой правительственной власти".

И в этом документе Родзянко ни словом не упомянул о Николае II и монархии. Пусть армия думает, что питерские события исчерпаны: прежнее правительство устранено и заменено новым. Цель достигнута, и теперь главное - дисциплина и порядок. Самодержавный строй остается незыблемым.

Текст телеграммы одобрили. Михаил Владимирович поднял с синего сукна еще один лист:

- Необходимо также от нашего имени отдать приказ по войскам Петроградского гарнизона. Суть его в следующем: всем воинским частям и одиночным нижним чинам немедленно возвратиться в свои казармы; всем офицерам прибыть к своим частям и принять все меры к водворению порядка; начальникам отдельных частей явиться к нам, в Таврический, для получения дальнейших расиоряжений. Скажем, к одиннадцати утра завтра, двадцать восьмого. Есть возражения?

Все почувствовали: вот это хватка! Наверное, председатель единственный из всех них знает, чего хочет и как нужно добиться желаемого.

Часы отбили полночь. Наступало двадцать восьмое февраля. Шли вторые сутки бдений. Многих депутатов уже оставляли силы. Но у Родзянки не было сна ни в одном глазу.

- Господин Энгельгардт, прошу со мной! - поднялся он из-за стола.