Заговорщики в Кремле. От Андропова до Горбачева

Борьба за власть в Кремле не кончается со смертью одного вождя и приходом нового. Иногда она с этого только начинается. Разве не удивительно, что в разрез с традицией, “похвальное слово" Громыко не было опубликовано ни в одной советской газете, а только в специальном бюллетене, да и то спустя неделю. И то, что в конце концов шеф Комитета госбезопасности поддержал Горбачева, с одной стороны, было основано на трезвом расчете: скорее суетливым и легко возбудимым, чем энергичным Горбачевым легче управлять, чем самоуверенным и спесивым Романовым, а с другой — является результатом торговой сделки: взамен КГБ получил два дополнительных места в Политбюро и полный контроль над иностранными делами империи.

Согласно достоверным сведениям, Романов оказался менее сговорчивым и, опасаясь ослабления своей в перспективе единоличной власти, шел на меньшие уступки КГБ, что обошлось ему в конечном счете значительно дороже. Боясь уступить часть, он потерял все: не только проиграл Горбачеву, но и лишился даже тех постов, которые у него были — поста члена Политбюро и секретаря ЦК. Официально он был освобожден от обеих должностей по собственной просьбе, которую объяснил плохим состоянием здоровья — очевидный нонсенс, особенно на фоне того предсмертного состояния здоровья Брежнева, Андропова и Черненко, которое не мешало им занимать высшие имперские посты до самой могилы. И хотя истинная причина опалы Романова была секретом Полишинеля и всем было ясно, что он пал в борьбе за власть, его противники не преминули распространить слух о том, что он окончательно спился, — ставший уже традиционным орудием борьбы с Романовым: от истории с разбитым на свадьбе его дочери сервизом императрицы Екатерины Великой до будто бы непристойного поведения на приеме в соседней Финляндии уже в период междуцарствия Черненко. Падение Романова задним числом наглядно показало, как близок он был к кремлевской вершине. Роковой ошибкой Романова было то, что, опираясь на маршала Огаркова, он переоценил роль армии и одновременно недооценил роль КГБ и его количественный и качественный перевес над всеми остальными группами в Кремле.

Подводя итоги прослеженной нами борьбы Романова и Горбачева, отметим попутно, что персональное их отличие друг от друга не так уж и существенно с политической точки зрения, особенно ввиду усиления позиций в Кремле Комитета Государственной Безопасности.

Именно этим обстоятельством и объясняется, что в нарушение сложившейся в последние восемь лет кремлевской традиции Горбачеву не удалось сразу же присоединить к своему высшему партийному титулу высший государственный. Почетный пост президента достался Андрею Громыко, что церемониально возносило его на самую вершину государственной пирамиды и гарантировало ему торжественные похороны на Красной площади.

Другими словами, это был путь вверх по лестнице, ведущей вниз. Поэтому более существенно, что одновременно с церемониальным возвышением Громыко, освобождалась важнейшая в кремлевской структуре должность министра иностранных дел, которую КГБ тут же прибрал к своим рукам, назначив на нее своего человека Эдуарда Шеварднадзе, который совершил сказочный скачок из своей кавказской провинции сразу же на мировую арену. Кстати, это был первый грузин в Кремле за последние 32 года — со времен Сталина и Берии.

Но самое главное, эта перестановка лишала Горбачева возможности, заняв еще один пост, сосредоточить у себя слишком большую власть. Тем самым обеспечивалось дальнейшее коллегиальное руководство империей, со все растущим перевесом КГБ по сравнению с другими кремлевскими группами — сходящими со сцены геронтократами и новым поколением партократов, типа Егора Лигачева и Николая Рыжкова (которые также тесно связаны с органами госбезопасности и оба являются протеже Юрия Андропова). Вообще, после смерти последнего не было сделано ни одного кремлевского назначения, которое противоречило бы его воле, словно бы Андропов тайно продолжает руководить Кремлем из могилы, тем более она находится поблизости — на Красной площади.

Даже окончательное возвращение из опалы маршала Огаркова летом 1985 года было сделано вопреки желанию Горбачева, но согласно воле Андропова, который из числа всех военных более других приблизил к себе именно этого маршала — за его решительность, бескомпромиссность и агрессивность.