Заговорщики в Кремле. От Андропова до Горбачева

Но это уже относится к области психологии, которой впору заниматься биографам Горбачева, а не биографам Ельцина. На поверку Горбачев оказался шарнирным человеком, человеком-флюгером, высокочувствительным к тому, откуда дует ветер и какой из розы ветров самый сильный. У его политического нюха был один недостаток — воспитанный в номенклатурной системе и достигший высшей власти благодаря партийным интригам и поддержке КГБ, он был куда более чувствителен к кремлевским запахам и почти невосприимчив к каким-либо иным. Как ни огорчительна для его честолюбия была потеря народной популярности, это не шло ни в какое сравнение с потерей власти. Если бы в стране была в это время настоящая демократия и его власть зависела от народного волеизъявления, он бы скорее всего пошел на более решительные политические и экономические реформы. Но пока что вопрос о том, быть или не быть Горбачеву у власти, решал не народ, а опорные столпы этой власти: партийная номенклатура, армия и КГБ. Вступить с ними в открытую конфронтацию значило бы для Горбачева немедленно лишиться своей, от них же полученной власти.

Но если бы даже все зависело от него одного, Горбачев все равно не решился бы предоставить народу самому решать, кому именно должна принадлежать власть в стране — ввиду удручающего экономического итога его пятилетнего правления и появления у народа нового вожака и героя, который был выдвинут временем, соответствовал народным вкусам и требованиям и политически рос им в ответ. В то время как Горбачев из революционера аппаратного типа постепенно превращался в консерватора, сдерживая революцию, которую сам же начал — или вынужден был начать, он все больше полагался на консервативный партийно-полицейский блок, чем на народную вольницу, которую боится: его реакция на первомайскую демонстрацию — прямое тому свидетельство. Однако и стать полностью безразличным к «гласу народа» он тоже уже не может. Вот почему Горбачев все менее удовлетворяет обе стороны — и народ и номенклатуру.

В истончившемся фундаменте его власти остается одна только надежная опора — либеральная интеллигенция. Она яростно защищает своего лидера и от претензий аппарата и от народной критики. Как ни парадоксально это. прозвучит, но для либеральной интеллигенции реакционер Егор Лигачев и радикал Борис Ельцин — одинаково враги. Пожалуй, Ельцин даже более серьезный враг, потому что в отличие от Лигачева пользуется всенародной поддержкой. Мы вели бесконечные споры с нашими московскими приятелями коллегами-писателями, которые почем зря ругали Ельцина и защищали Горбачева от его — и нашей — критики.

Дело в том, что как раз в это время в Москве, по крайней мере пятью разными пиратскими изданиями, вышла брошюра о Горбачеве из нашей американской книжки «Behind the High Kremlin Walls» и британской, но там под другим названием «In side the Kremlin». При отсутствии какой-либо политической литературы брошюра пользовалась бешеным спросом и мгновенно стала бестселлером номер один в стране. Где мы ее только не встречали — на улице Горького (бывшей и будущей Тверской), от здешнего Гайд-парка Пушкинской площади до Красной, на ярмарках на Старом Арбате и в Измайлове, в подземных переходах, у станций метро. Один из продавцов держал рекламный плакат «Американские писатели Владимир Соловьев и Елена Клепикова против Михаила Горбачева», а другой выкрикивал наши биографические данные — что Соловьев и Клепикова бывшие члены ЦК, которые работали на британскую разведку и стали невозвращенцами во время зарубежной поездки. Из московской прессы мы узнали, что поначалу продавцов забирали в милицию и штрафовали, а экземпляры нашей брошюры конфисковывали, но когда мы приехали в Москву, она продавалась уже совершенно свободно и безнаказанно — по трешке, независимо от издания. В кулуарах комсомольского съезда Горбачева спросили о нашей брошюре — он ответил, что она у него есть, но от комментариев воздержался. В это время как раз вышел указ об уголовной ответственности за оскорбление президента — так Горбачев пытался обезопасить свою персону от критики. Кто-то шутил, а кто-то говорил всерьез, как бы нам не попасть под действие этого указа, не стать его первыми жертвами. Тем более, у одного из нас был дополнительный грех перед Горбачевым: за несколько месяцев до приезда в Москву Владимир Соловьев опубликовал в «Крисчен Сайенс Монитор» статью под лапидарным названием «Горбачев должен уйти». Наши друзья знали об этой статье по пересказам зарубежного радио, и почти все единодушно ею возмущались — как и нашим интересом к Ельцину.