Заговоры: Опыт исследования происхождения и развития заговорных формул

роли ихъ уже раздляются, но присутствіе, какъ того, такъ и другого необходимо. Въ данномъ случа главная роль все еще остается на сторон массоваго дйствія. Но съ теченіемъ времени колдунъ будетъ захватывать въ церемоніяхъ все большее и большее мсто, a участіе массы будетъ параллельно этому ослабвать. У кафровъ, если кто-нибудь заболетъ, болзнь приписываютъ вліянію злого колдуна. Для открытія виновника прибгаютъ къ помощи доброй колдуньи. Та ложится въ хижин спать, чтобы увидть злого колдуна во сн. Въ это время вокругъ ея хижины все племя танцуетъ, ударяя въ ладоши¹). Здсь уже роль колдуньи значительно важне, чмъ роль колдуна въ первомъ случа. Открытіе виновнаго зависитъ именно отъ нея. Она въ центр дйствія. Но и масса все еще играетъ значительную роль. Масса своей пляской способствуетъ тому, чтобы колдунья увидла во сн кого слдуетъ. Къ сожалнію, и тутъ приходится замтить, что, какъ и въ другихъ случаяхъ, не извстно ни содержаніе псни, ни характеръ танца. А безъ этого нельзя опредлить то отношеніе, какое существуетъ здсь между словомъ и дйствіемъ. Также не ясно и отношеніе массовыхъ чаръ ко сну колдуньи. Но роль массы все ослабваетъ. Мы видли, что центръ чаръ уже захватило одно лицо. Однако масса еще танцуетъ и поетъ. Но вотъ у нкоторыхъ кафрскихъ же племенъ замчается еще одинъ шагъ въ направленіи роста роли колдуна за счетъ активности массы. Для открытія такати (злого колдуна) вс обитатели крааля собираются въ новолуніе вокругъ большого огня; на середину выходитъ тсанусе (добрый колдунъ). Въ то же мгновеніе мущины ударяютъ палками о землю, а женщины тихо запваютъ псню. Темпъ, сначала медленный, все ускоряется. Въ это время тсанусе поетъ заклинанія и танцуетъ

²). Какъ видимъ, положеніе уже сильно измнилось. Танецъ отъ массы перешелъ на сторону колдуна. Колдунъ же поетъ заклинанія. Поютъ еще и женщины. Но мущины присутствуютъ молча. Здсь между прочимъ, кажется, можно установить, почему мужчины

297

лишены участія въ общихъ чарахъ. Среди нихъ находится такати, котораго долженъ узнать тсанусе, и они въ страх ожидаютъ, на кого падетъ указаніе. Наконецъ, у кафровъ же колдунъ выступаетъ вполн самостоятельно при открытіи такати. Свидтельство объ этомъ есть у Ревиля, но оно не ясно и даетъ поводъ къ недоразумніямъ. „Доведя себя до возбужденнаго состоянія, или пророческаго восторга, о которомъ мы только что говорили, кафрскій колдунъ, какъ бсноватый, носится вокругъ или среди толпы, охваченной ужасомъ, до тхъ поръ, пока не зачуетъ злого колдуна“¹). Недоразумніе возникаетъ по поводу того, какимъ способомъ достигалось экстатическое состояніе колдуна. Выше Ревиль говоритъ, что это состояніе поддерживалось танцами, сопровождавшимися пніемъ и ударами по натянутымъ бычачьимъ кожамъ

²). Танецъ и пніе можетъ исполнять и исполняетъ одинъ колдунъ. Кто же ударяетъ по натянутымъ кожамъ? Очевидно, присутствующіе. Въ только же что описанномъ случа открытія такати толпа едва ли принимала участіе въ церемоніи, производя удары по кожамъ, и дйствовалъ, вроятно, одинъ колдунъ. Можетъ быть, онъ билъ при этомъ въ какой-нибудь родъ тамбурина? Такимъ образомъ, синкретическія чары отъ толпы перешли къ одному лицу, колдуну. Я этимъ не хочу сказать, что такимъ образомъ явился и колдунъ. Колдуны, конечно, существовали гораздо ране. Я только старался прослдить, какъ колдунъ постепенно отвоевывалъ у массы ея роль, и какъ магическая псня, родившись въ массовомъ синкретическомъ чарованіи, переходила также въ уста отдльнаго лица. Процессъ этотъ идетъ совершенно аналогично тому, какой установилъ А. Н. Веселовскій вообще для псни, въ ея переход отъ массоваго синкретическаго исполненія къ исполненію также синкретическому, но уже единоличному. Псня-заклинаніе также еще находится въ стадіи синкретизма въ устахъ дикаго колдуна. Она все еще соединена съ музыкой и съ танцемъ. Но теперь уже на сторон слова громадный перевсъ. Хотя танецъ и музыка еще налицо, но

298

они утеряли тотъ свой характеръ, которымъ обладали въ первоначальномъ массовомъ чарованіи. Тамъ танецъ былъ изобразительнымъ дйствіемъ, здсь — средство возбужденія экстаза. Музыка, при томъ зачаточномъ состояніи, въ какомъ она находится у дикихъ, не могла, конечно, быть такъ изобразительна, какъ пантомима, но и она, какъ будто пыталась по мр возможности быть таковою. Вспомнимъ позваниваніе сверху внизъ при заклинаніи дождя. Главная ея роль была ъ отбиваніи такта для танца. Съ этой стороны роль ея осталась неизмнной и при единоличномъ синкретическомъ чарованіи. Ея задача, какъ тамъ, такъ и здсь возбуждать ритмическимъ звукомъ танцоровъ. Однако, какъ мы уже видли (стр. 286), и музыка обладала способноюсть чаровать даже и независимо отъ другихъ элементовъ.