Загубленная любовь

Р. Д. Лэйнг: Нам нужно получше присмотреться к страху и отторжению — это очень сильные эмоции. Вернёмся туда, где страх ещё не подстерегал тебя, где превыше всего, с чем тебе приходилось сталкиваться, была необходимость обосновывать свои страхи. Я подробно остановлюсь на этом. Твои мучительные опасения, что ты нелюбима, могут быть связаны с тем, что ты стремишься к лёгкому пресыщению, а такое вряд ли кому-то понравится. В настоящее время тебе порой трудно избегать пресыщенности, потому что когда душевная боль сильна, и ты будешь стремиться к любимому человеку за утешением и ободрением; но поскольку тебе их нужно очень и очень много, они не смогут дать тебе столько, сколько ты жаждешь получить — а это вновь усиливает боль и чувство беззащитности. Вот в этом-то и трудность. [Долгая пауза] Мы не сможем решить эту проблему теоретически, только лишь рассуждая о ней, как вот сейчас, тебе нужно вникнуть в собственные чувства и заговорить об этом, когда ты окажешься в состоянии эмоционального взрыва, вызванного твоими страхами — так, чтобы то, о чём мы будем говорить, выглядело для тебя реальным. Лишь тогда мы сможем докопаться до самых корней этой проблемы и разобраться с ними. [Пауза] Лучшее, что я могу сейчас сделать — предложить тебе рассказать о том, как бы ты хотела, чтобы тебя любил мужчина, и выбрать те эпизоды, в которых болезненный страх, что ты можешь оказаться нелюбимой, станет максимально интенсивным.

Джилли О'Салливан: Я бы хотела быть любимой настолько, чтобы не бояться ничего; чтобы быть собой без страха, что какие бы то ни было мои действия подвергнут риску наши отношения или заставят мужчину отвернуться от меня. [Пауза] Можно мне закурить?

Р. Д. Лэйнг:

Кури. Сейчас я дам тебе пепельницу. [Пауза].

Джилли О'Салливан: Я бы хотела, чтобы это было партнёрство на равных, в котором я могла бы любить человека, невзирая ни на какие его ошибки, и чтобы он относился ко мне точно так же. Я бы хотела быть уверенной, что если у меня случится какой-то кризис или я заболею, любимый человек окажется рядом и будет поддерживать меня — так же, как поступила бы и я, если б ситуация была обратной. Я хотела бы говорить свободно, и чтобы кругом люди чувствовали, что со мной они могут быть откровенны. [Пауза] Я хотела бы уверенности в том, чтобы знать, что могу оставаться собой, и что мой мужчина всегда честен со мной.

Р. Д. Лэйнг: Можно примеры случаев, когда ты обнаруживала, что этого не происходит?

Джилли О'Салливан:

Ну вот когда я была в ОАС с Синке, там всегда царило недоверие, потому что мы думали, будто в группе есть по крайней мере один внедрённый агент ЦРУ. Из этого предположения следовало, что неосторожный разговор может стоить нам жизней, и мы не могли быть собой, нам приходилось подделываться под революционеров. Синке понимал, что меня это огорчает, и я это знала. У меня не было ощущения, что я могу высказать Синке все свои чувства к нему — он бы отнёсся к этому как к навязыванию. И ещё мы совершенно реально боялись, что как минимум один человек из наших был запрограммирован на состояние берсер-ка при произнесении определённых ключевых слов, поэтому мы очень неохотно употребляли в разговоре что-либо, кроме самых простых фраз и клише. [Пауза]

Р. Д. Лэйнг: То, что происходит в террористической ячейке, необязательно коренным образом отлично от того, что происходит в самой обычной жизни, но конечно, степень паранойи, которую ощущают многие, в городских партизанских группах проявляется особенно сильно. И поскольку у тебя паранойя есть, я хочу помочь тебе преодолеть её, но не могу сделать этого, говоря тебе, что не надо быть параноичкой, потому что от этого твоя паранойя только усилится. Я принимаю тебя такой, как есть, но большинство людей по большей части отказываются принимать тебя такую. Разница вот в чём. Для большинства людей уровень приемлемости того, что им не нравится, достаточно низок. Я в этом смысле исключение, потому что потратил многие годы на обучение и практику в том, чтобы так обращаться с людьми, которых не любят, словно они любимы. Всё, что от тебя требуется — это делать вид, будто никакой паранойи у тебя нет, причём без того, чтобы это причиняло тебе страдания или довело до сумасшествия. К тому, что у тебя есть неприятные стороны, и что твои друзья и родные не примут тебя со всеми твоими изъянами и недостатками, придётся некоторое время привыкать. Это также означает, что тебе придётся перевести отношения с людьми на иной, более поверхностный уровень, сделать из них что-то вроде игры в садомазохизм.