Закат христианства и торжество Христа

Справедливости ради надо сказать, что, приняв указанный символ веры, церковь не была к нему готова: вслед за кажущимся торжеством «истины» на I Вселенском соборе последовала столь острая антиникеевская реакция, что порой казалось, что церковь не устоит и падет под натиском арианской ереси. Историки даже говорят о наступлении антиникеевской или арианской смуты: в течение полувека понятия Троицы, единосущия (подобосущия) и божественности Христа (а также последовавшая за собором ссылка Ария, смешавшая церковный суд с судом кесаревым) лихорадили весь христианский мир. Сменивший Константина император Констанций (317–361), опираясь на значительную часть клира, не только полностью подмял церковь под себя, но взял сторону еретиков-ариан, тем самым заложив основы будущих распрей западной и восточной церквей, приведших к их последующему расколу.

Увы, сама церковь так никогда и не учла негативного опыта судейства, ведущего не к истине, а только к разделениям и расколам. Как тут не вспомнить возглас одного из столпов восточной церкви Фирмилиана, епископа Кесарии Каппадокийской: «Что за дерзость — претендовать быть судьей всех!»

История христианства ярко демонстрирует, что в его становлении было слишком много человеческого и слишком мало божественного: мнения торжествовали над принципами, а желания и настроения над сущностью. На сотни лет церковь буквально погрязла в спорах о формулировках и, что гораздо хуже, в борьбе одних ни на чем не основанных богословских формул с другими — в борьбе, вскоре переросшей в уничтожение инакомыслящих. Император Констанций в этом отношении был гораздо более прямолинеен: «Моя воля — вот для вас канон!» Фактически это формула тоталитарного мышления, но она открывает истинные пружины выработки церковного канона: побеждала не истина, но чья-то воля — отнюдь не «здоровые элементы», «святые истины», «передовые или спасительные идеи», «прогрессивные мнения» — кстати, эти и подобные «упаковки» всегда идут в ход, когда пытаются доказать недоказуемое, когда человеческое берет верх над божественным. Обратите внимание, что ничего подобного нельзя обнаружить у Иисуса Христа, но история церкви буквально кишит этими формулами.

Понадобилось почти 70 лет жуткой и беспощадной междоусобной борьбы для того, чтобы клир окончательно принял решение I Вселенского собора, осознав, уточнив и дополнив свое богословие, во многом выстроенное на крови еретиков.

Никейский собор, таким образом, определил основные доктрины христианской церкви и подверг осуждению альтернативные мнения, заложив прочный фундамент христианской традиции борьбы с еретичеством. Как мы увидим, вся последующая история развития христианской церкви стала бесконечным «искоренением» любых форм инакомыслия, типичных для тоталитарных религий.

Весьма распространенное мнение о том, что на этом соборе был принят евангельский канон в виде 4-х евангелий, не имеет под собой оснований. Тем не менее предположительно именно Константин Великий отобрал подготовленные и «одобренные» церковниками версии евангелий, вошедшие затем в Новый Завет. Кстати, Никейский собор оказался чуть ли не единственным, не оставившим после себя никаких документов.

Утверждая христианство как государственную религию, Константин не дал свободы вероисповедания, а потому сразу же началось ужасное обмирщение церкви. Сначала происходили гонения на христиан, теперь начались гонения на всех несогласных с властью, а ревностное христианство тотчас породило инакомыслие и еретичество — именно тогда в церкви появились борцы против обмирщения: беспощадный Иероним, желчно бичующий римское общество, Иоанн Златоуст — монах на престоле византийских патриархов, и многие другие.

Когда под влиянием государства к набирающему популярность христианству примкнула большая часть языческого жречества, в церкви начались значительные преобразования: к христианскому ритуалу добавились языческие обряды и местные культы. В результате нередко случалось так, что «первые христиане», страдавшие от язычества, так и остались в новой церкви на ролях «еретиков»: бывшие жрецы, перешедшие в христианство, продолжали преследовать их за то же неприятие этих же обрядов и церемоний, ставших уже «католическими» или «православными».

Церковь оценила Никейский собор как «победу Истины», но исторический опыт всегда показывает одно и то же: что «победа Истины» — это всегда кровь, много крови… Так произошло и на сей раз: Истина «восторжествовала», но ценой жизни миллионов еретиков, павших жертвами всех последующих «побед Истины»…

Доктор Дэвид Хоукинс, предложивший количественные методы калибрации сознания человека[198], а затем — исторических событий и явлений, присвоил Иисусу Христу, единственному из людей, калибрацию в 1000 единиц, христианству I века — 980 единиц, христианству перед Никейским собором — 840 единиц и после Никейского собора — только 485 единиц…