Закат христианства и торжество Христа

Институирование и особенно централизация сделали церковь болезненно чувствительной к «иному мнению». История средневековой (да и современной церкви) сводится к лишению свободы всех тех, кто сам ищет религиозную истину, стремится докопаться до первоисточников, с энтузиазмом и воодушевлением Блаженного Августина пытается самостоятельно достучаться до Бога. Клир исходил почти исключительно из запретов: свободомыслящим нельзя давать пищу в виде гностических евангелий, неканонических текстов, внецерковных материалов, свободной мысли как таковой. Какой ограниченностью надо было обладать, чтобы не понимать сладость запретного плода и невозможность его сокрытия. Фактически христианская церковь уповала исключительно на психическую податливость масс и легкость религиозного гипноза, то есть на основополагающие принципы всех тоталитарных сект. Но может ли быть великой и вечной религия, выстроенная на столь зыбких и недолговечных основаниях? Может ли укреплять церковь богословие, всецело выстроенное на ненависти, насилии и преследованиях?

Да и что же это за богословие такое, которое и поныне требует беспощадно искоренять иноверие, бороться с наукой, плакаться на прогресс, призывать к «добрым старым временам», даже изъясняется на старославянском?..

Я убежден в том, что великими и вечными могут быть только вера, религия, теология, строящиеся на противоположных основах — свободы, уважения, открытости, толерантности, плюрализма, права на ошибку и сомнение. Принцип «неприступной крепости» порочен и разрушителен: он не может состязаться с Божественным всемогуществом и Божественной вечностью!

Средневековая церковь паразитировала на аскетизме, идее первородного греха, отречении от мира, подчинении средневековому мировоззрению всех сфер человеческой деятельности — государства, экономики, права, литературы, науки. Она упорно навязывала пагубную доктрину тела как темницы души, эксплуатировала суеверия, бесправие, сервильность. Религиозный фанатизм стал главным средством в стремлении церкви установить тоталитарное управление обществом.

Средневековье — это строгие церковные суды, регулярные исповеди, частые епитимьи, изощренная система наказаний за «грехи», публичные розги, казни, костры, мощная и непреодолимая система ежедневного уничтожения человеческого достоинства.

Казни создавали обстановку террора, которая, по мысли властей и церкви, должна была обеспечить покорность масс. После полного истребления катаров и альбигойцев около 1320 г. «преследования прекратились за отсутствием предмета» (Британская энциклопедия)…

Средневековье — это абсолютное ограничение человеческой свободы и абсолютная же нетерпимость к иным религиозным конфессиям, особенно к евреям и маврам, а затем — к реформаторам в собственных рядах. Только единоверие, только правоверие, только передаваемая по наследству «религия отцов»!

Вплоть до XVIII в. исповедование нехристианских религий во многих европейских странах (например, в Чехии) приравнивалось к государственной измене, так что неудивительно наследование коммунистической церковью заветов христианской — коммунисты тоже судили деятелей церкви как изменников родины и святого дела пролетариата…

Существует даже мнение, что ксенофобия и антисемитизм, приведший к крематориям и газовым камерам, были напрямую унаследованы у средневекового христианства. На протяжении веков верующие немцы рассматривали евреев как страшных еретиков и приписывали любое общественное зло их присутствию среди правоверных. Хотя в Германии ненависть к евреям находила преимущественно светское выражение, религиозная демонизация евреев в остальной Европе не прекращалась никогда. Ватикан вплоть до Первой мировой войны регулярно обвинял евреев в том, что они пьют кровь христианских младенцев.

Важнейшим элементом «христианского воспитания» была система массового запугивания: адские муки, инфернальные страдания, мрачные костры, котлы с кипящим маслом, горячие сковороды… Церковные проповедники и светские художники состязались в живописании наказаний грешников, сотрясая психику паствы жуткими картинами посмертной живодерни…

Но главному удару церковники подвергли самое прекрасное человеческое чувство, которому обучал Христос — я имею в виду любовь. Христианство называют религией любви, но идеалом Средневековья была непорочная дева, точнее говоря — девственность в сочетании с женоненавистничеством. Девственность воспевали с амвонов, а сексуальность повсеместно подвергали анафеме. Следует отметить дьявольскую изобретательность «святых отцов» в очернении телесной любви: ложась с женщиной, учили они с амвонов, представьте себе ее мерзкое мертвое тело, поедаемое червями, или ее гниющие внутренности, или зловонные продукты ее жизнедеятельности, или просто кровавое мясо, что скрывается в женщине под кожей…