Закат христианства и торжество Христа

Тем не менее с укреплением христианства институт пустынножительства, ухода от мира, монашества все более укреплялся. Но в реальности монастырская жизнь зачастую была напрочь лишена того ореола святости, ради которой жертвовали жизнью пустынножители и схимники. Монастыри все больше напоминали солдатские казармы, нежели намоленные места. Мне довелось побывать во многих действующих христианских и буддийских монастырях, где я имел возможность убедиться в правильности сказанного: дети в оранжевых мантиях или юноши в серых рубищах строем шли на обед, по-солдатски занимали места за столами, ели солдатскую пищу и строем маршировали на послеобеденную молитву…

Ярчайший пример упадка через схизму — францисканство. Святой Франциск дошел до предела аскетизма, оставил отца, дом, профессию, потерял всё, проповедовал бедность и любовь ко всему живущему. А каков результат? — Роскошные, утопающие в золоте, набитые драгоценностями францисканские монастыри и храмы, колоссальные угодья, ненасытность и жадность, выросшие из подлинно евангельского отношения к жизни самого Франциска…

Был один восточный святой (не буду называть его имени, он очень прославленный). Он не мылся сорок лет, обвязал себя веревками, тело его гнило, так что к нему невозможно было подойти из-за дурного запаха. Но притом это был политический реакционер, поддерживающий исключительно репрессивные действия против язычников и иудеев. К нему за советом приходили императоры. Когда же они пытались действовать по законам, которые были не в пользу христиан, он сразу направлял послов из своей пустыни с требованием: «Пусть Церковь торжествует!» — такой был чисто фашистский подход к вопросу[209]

.

Нормой монастырской жизни, как на Западе, так и в России, были взаимная слежка и доносительство. По свидетельству отца Ильи, «для Иосифо-Волоколамского монастыря, например, взаимная „братская“ слежка, доносы и „смирение“ с помощью авторитарных методов — с XVII-го века было уставной нормой, внесенной его основателем в саму плоть церковной жизни».

Усугублению средневекового кризиса христианства способствовало множество внецерковных факторов: бесконечные эпидемии, неурожаи, голод, девальвация денег, частые экономические дефолты, многочисленные городские бунты (в Руане, Орлеане, Провансе в 1280 году, в Тулузе в 1288 г., Реймсе в 1292 г., Париже в 1306 г., Бельгии в 1302 г., Жакерия во Франции в 1358 г., восстание Уота Тайлера в Англии в 1381 г. и т. д.), Столетняя война 1337–1453 гг., война Алой и Белой розы 1455–1485 гг., малопроизводительный труд…

Чувствительный удар по средневековой церкви нанесли частые эпидемии «черной смерти». Особенно страшной стала начавшаяся в Италии и затем охватившая большую часть континента эпидемия чумы 1348–1350 гг., унесшая едва ли не половину населения Европы. Папа Климент VII заявил, что путь к спасению лежит через молитвы, но это не только не остановило «черную смерть», но мор снимал всё более обильные урожаи. Тогда церковь провозгласила чуму Божьей карой за повсеместное падение нравов, но тут же выяснилось, что кара постигает пастырей точно так же, как и паству. Церковь была в шоке, чума стала ее позором, повсеместно считалось, что она не способна защитить народ.

В Европе началась анархия, города превращались в призраки, люди спасались «пирами во время чумы» — массовым пьянством и диким разгулом. Во Франции, Италии, Швейцарии и Германии начались погромы иноверцев, во многих городах Европы были сожжены все евреи, поскольку с их гибелью заодно решалась проблема выплаты кредитов, духовенство требовало запечатывать дома с больными, мертвых не хоронили, поскольку кладбища были переполнены. Улицы городов и весей заполнили толпы флагеллантов (самобичующихся), веривших в то, что самоистязаниями можно спастись от грехов и мора. Это был вызов церкви, потому что движение взяло на себя ее функции, и церкви ничего не оставалось как объявить флагеллантов безумцами.