Заххок (журнальный вариант)

«Берешь меня в долю. Конкретный процент и прочие условия изложу потом. Второе: ты завязываешь валять дурака и корчить из себя царя-дракона. Серьезно берешься за дело».

«Даврон…»

«Не перебивай. Отныне я партнер, так что заставлю тебя работать как папа Карло».

Он молча проглотил.

«Третье: придется подумать, как будем рассчитываться с местными. Держать их за рабов не позволю».

Зухур поддакнул:

«Правильно говоришь. Я тоже думал, надо дехканам как-то помочь. Тоже что-то им дать надо…»

Короче, начал отступать. Сдавать позиции. Ничего другого ему не оставалось. Наверняка уже знал, что душманы готовят переворот. Кроме меня рассчитывать не на кого. Я продолжил:

«Четвертое: твоя свадьба отменяется».

Теперь я мог вмешаться. Спокойно. Без страха. Фазу пробило не на Зарину. Она вне опасности. Молния не бьет дважды в одну точку.

На пункте о свадьбе Зухур ушел в глухую оборону:

«Невозможно!»

«Для коммунистов невозможного нет. Ты же у нас коммунист».

Он, возмущенно:

«Я первым в области партбилет на стол бросил!.. Как свадьбу отменить? Калинг семье невесты уже передали. Корову, баранов…»

«Оставь им это добро. Не обеднеешь».

Зухур принялся лукавить:

«Добра не жаль, я щедрый. Корова, бараны, шара-бара — это для меня мелочи. Но обычай нельзя нарушать. Свадебный туй на завтра назначен, весь Ходжигон соберется, из Талхака люди приедут. Такое здесь правило, ты сам знать должен. Можно ли тысяче людей: „Не приходите“ сказать? Большой позор получится, моему авторитету урон. Уважать перестанут».

Я предложил:

«Не отменяй приглашения. Устрой народные гуляния. Без свадьбы».

«Тоже не получится — девушку опозорим. Ты подумал, что люди будут говорить? Скажут: „Наверное, Зухуршо прознал, что она бесчестная, потому не захотел в жены брать“. А девушку спросил, согласна она с позорным пятном жить?»

Напугал!

«Да она в огонь пойдет, лишь бы не за тебя».

Он, естественно, помрачнел:

«Почему так думаешь?»

«Совинформбюро сообщило. Не тупи, Зухур. Она сама тебе прямым текстом выложила».

Завелся:

«Глупая девчонка! Это ты во всем виноват, Даврон. Простое дело запутал».

Посопел немного и:

«Давай так сделаем: свадьбу проведем, три дня пройдет, я ей развод дам, она назад к родным уедет. По закону это очень просто сделать: достаточно „се талок“ сказать, и все — развод. Ни мне, ни девушке никакого позора. А я, клянусь, даже пальцем к ней не притронусь».

Я просканировал его рожу — не хитрит ли. Он:

«Не веришь? Богом клянусь, Даврон, она мне не нравится. Я вообще таких не люблю. Женщина пышной должна быть, в теле. А она… Ладно, молчу, не хочу тебя обижать. Ты вот о чем задумайся: неужели я насколько глуп, чтобы с тобой из-за бабы ссориться? Мы теперь партнеры. И еще подумай: стоит ли партнерство с нарушения договора начинать?»

«Я с тобой договоров не заключал».

«Э, дорогой, кругозор надо расширять… Я с семьей этой девушки договор заключил. Как ни назови — уговор, сговор, — это контракт, хотя на бумаге не записан, печатью не скреплен, у нотариуса не заверен. Местные люди честному слову доверяют. А ты меня заставляешь безо всякой причины контракт разорвать, договор нарушить. Это грех. В Коране сказано: „Будьте верны обещанию“. На грех толкаешь».

Абсурд. Зухур трактует о грехе. Я понимал, что дурачит. Ловит на принципиальности. Но возразить нечего. Заставлю Зухура взять слово назад, фактически стану обманщиком. Нет разницы, прямо или косвенно. Приказал — значит, в ответе. Я подавил бешенство. Вдох… Выдох… Порядок. А он спешил навесить еще один замок, надежнее запереть ловушку. Проникновенно:

«Ты бы сразу сказал, что на девушку глаз положил. Я три раза спрашивал: нужна тебе? Ты три раза ответил: не нужна. А, ладно, дело прошлое… Даврон, дорогой, я тебе не соперник. Брак фиктивным будет. На бракосочетание, чтобы никох совершить, не поеду. Другого человека, вакиля-заместителя, вместо себя пошлю. Закон разрешает. После свадьбы, чем хочешь поклянусь, даже на лицо ее не посмотрю, ни разу в одну комнату с ней не войду…»

Я прикоснулся к кобуре. Обозначил. Пистолет не достал. Перегнулся через столешинцу и упер указательный палец ему в лоб. Отодвинуться Зухуру не позволяла прямая спинка стула. Он запрокинул голову назад. Задрал подбородок с жирной складкой на шее. Я крепко прижал конец пальца к точке повыше бровей.

«Обрати внимание, пока это палец…»

Зухур осторожно положил свою руку на мою, попытался отвести. Пальцы — отвратно мягкие и теплые. Я преодолел отвращение, усилил нажим:

«Обманешь, достану ствол. Учти, вхолостую не достаю».

Убрал руку. Зухур выпрямился. Постарался держаться будто ничего не случилось. В центре лба проявился отпечаток моего пальца. Печать на договоре.

Договор он нарушит, факт. Хитрить в отношении Зарины побоится. Притом она, по большому счету, ему не нужна. Так, развлечение, чтобы меня позлить. Настоящая битва пойдет, когда настанет время делить вершки и корешки. Зухур сделает все, чтобы заграбастать доход. Кинуть меня. Не дать ни гроша местным мужикам. Напрасно надеется. Не обхитрит. Не позволю. Станет залупаться, сам останется без копейки…