Заклятая дружба

Итак, в течение «первой пятилетки» сотрудничества, несмотря на некоторые колебания, советское партийное и военное руководство все же укреплялось во мнении о том, что «тайный альянс» полезен для становления оборонной мощи СССР. Анализируя работу совместных предприятий оно характеризовало их хотя и двояко, но в большей степени позитивно. Сотрудничество было решено продолжить, не оставляя при этом намерения получить как можно больше преференций от немецкой стороны. Начальник 4-го управления Генштаба РККА Берзин докладывал Ворошилову в 1928 г.:

«Сотрудничество с Рейхсвером в существующих формах продолжать… Настаивать перед немцами на скорейшем открытии танковой школы и в максимальной степени использовать таковую для подготовки нашего комсостава танковых войск. Впредь возможно широко использовать результаты опытных работ немцев в Липецкой школе, путем введения туда разрешенного договором количества наших учеников. Продолжать химические опыты, обусловив в договоре возможность отказа от дальнейших опытов тогда, когда мы сочтем это необходимым. Предложение об установлении контакта между руководителями обоих флотов принять, ограничив этот контакт личным знакомством руководителей и обсуждением вопросов общего характера… Вопрос о совместной конструкторской работе решить в зависимости от более конкретных предложений со стороны Рейхсвера»

[213].

Полпред СССР в Германии H. Н. Крестинский, активный протагонист «взаимовыгодной дружбы», писал И. В. Сталину 28 декабря 1928 г., анализируя деятельность советско-германских предприятий и ее перспективы:

«Что касается немецких школ в СССР, то с государственной точки зрения мы не делаем ничего противоречащего каким-либо договорам или нормам международного права. Здесь немцы выступают нарушителями Версальского договора, и им нужно бояться разоблачений, им нужно думать о конспирации. Мы, конечно, не гарантированы от разоблачений и знаем по опыту, что это производит неблагоприятное впечатление на немецких рабочих. (Крестинский косвенно упоминает о том, что информация о контактах просачивалась в немецкую и английскую прессу, в частности, об инциденте 1923 г., когда СССР подстрекал Гамбургское вооруженное восстание под руководством Э. Тельмана, одновременно ведя переговоры о сотрудничестве с буржуазным правительством. – Ю. К.) Но, во-первых, после “гранатной истории”

[214]немецкие рабочие достаточно свыклись с мыслью о нашем военном сотрудничестве, а во-вторых, мы же всегда докажем, что в этом сотрудничестве мы являемся выигрывающей стороной, больше получающей и меньше дающей. Для всякого же рабочего это будет решающим моментом…Поэтому я думаю, что прекращение сотрудничества было бы не в наших интересах» [215]

.

Уже к весне 1932 г. ситуация начала меняться. Об этом, в частности, свидетельствует письмо К. Е. Ворошилова полпреду в Берлине Л. М. Хинчуку 12 марта 1932 г. Нарком обороны предельно внятно характеризует состояние взаимоотношений с руководством германских вооруженных сил.