Заклятая дружба

«Я уже говорил и еще раз повторяю: в армии арестовали пока небольшую группу врагов; но не исключено, наоборот, даже наверняка и в рядах армии имеется еще немало невыявленных, нераскрытых японо-немецких, троцкистско-зиновьевских шпионов, диверсантов и террористов(выделено мной. –

Ю. К.). Во всяком случае, для того чтобы себя обезопасить, чтобы Красную Армию – этот наиболее деликатный инструмент, наиболее чувствительный и важнейший государственный аппарат – огородить от проникновения подлого и коварного врага, нужна более серьезная и, я бы сказал, несколько по-новому поставленная работа всего руководства Красной Армии. Мы без шума – это и не нужно было – выбросили большое количество негодных людей, в том числе и троцкистско-зиновьевского охвостья, и всякого подозрительного, недоброкачественного элемента… Это, во-первых, комкоры Примаков и Путна – оба виднейшие представители старых троцкистских кадров [299]

».

В своем программном выступлении Ворошилов озвучил и некоторые цифры, характеризующие положение в армии.

По его словам, с 1924 г., то есть с того времени, когда после смерти Ленина Троцкий, возглавлявший наркомат по военным и морским делам, был снят со всех постов и изолирован от политической деятельности, в РККА шли чистки. (Начатые делами «Генштабисты» и «Весна», инспирированными НКВД с целью ликвидации бывших царских офицеров, служащих в Красной Армии.) Позже, уточнил нарком обороны, только за три года – 1934–1936 гг. включительно – было уволено из армии по разным причинам, преимущественно «негодных» и «политически неблагонадежных», около 22 тыс. человек, из них 5 тыс. человек как «явные оппозиционеры»

[300].

При этом нарком заверил, что «чистки» проводились с достаточной осторожностью: при решении вопроса об увольнении человека из рядов армии приходилось быть внимательным, даже если человек в прошлом был замешан в оппозиции.

«Я считаю необходимым и правильным, – так учит нас тов. Сталин – всегда самым подробнейшим образом разобраться в обстоятельствах дела, всесторонне изучить и проверить человека и только после этого принять то или другое решение. Частенько бывают у меня разговоры с органами тов. Ежова в отношении отдельных лиц, подлежащих изгнанию из рядов Красной Армии… Можно попасть в очень неприятную историю: отстаиваешь человека, будучи уверен, что он честный, а потом оказывается, он самый доподлинный враг, фашист… Я все-таки эту свою линию, по-моему, правильную, сталинскую линию, буду и впредь проводить. Товарищ Сталин неоднократно говорил и часто об этом напоминает, что кадры решают все. Это – глубокая правда. Кадры – все! А кадры Рабоче-Крестьянской Красной Армии, которым тов. Сталин уделяет колоссально много времени и внимания, являются особыми кадрами» [301].

Военно-политическое сообщество таким образом было подготовлено к тому, что скоро начнутся еще большие чистки, заниматься которыми будет «ведомство товарища Ежова».

Система сталинского правосудия вполне сравнима со средневековой.