Заклятие дома с химерами

— Только не по дымоходам. Не думаю, что смогу сделать это снова.

— Мы найдем другой путь.

— Мы далеко от столовой?

— От Большого обеденного зала? Зачем нам туда?

— Там есть кухонный лифт. Я слышала, как о нем говорили Грумы. Мы сможем спуститься на нем?

— Да, Люси. Отличная идея. Мы сможем, обязательно сможем.

В Большом обеденном зале

Большой обеденный зал был весь оклеен тиснеными обоями, уставлен хрусталем и увешан канделябрами. Он был отполированным, сияющим и искрящимся, но в то же время он был темным и вызывал у пришедшего поесть ощущение, что тот сам попал в желудок к какому-то левиафану.

Предметы рождения были повсюду, они бормотали, шикали и в страхе шептались. Все имена произносились с вопросительной интонацией. Моя затычка тоже тихо и застенчиво поинтересовалась: «Джеймс Генри Хейворд?» В Большом обеденном зале собралось множество Айрмонгеров. И мы выскочили прямо им навстречу. Зал был просто переполнен моими родственниками. Айрмонгеры были повсюду.

— Ох, Клод! — прошептала Люси. — Помоги мне! Что же теперь делать?

Я и сам смог только охнуть.

— Пожалуйста, Клод, ты должен что-то сделать.

Взгляды всех Айрмонгеров в зале устремились на нас. Как объяснить?

— Паршивая выдалась ночка, — сказал я. — Как дела?

Все продолжали смотреть на нас. Они и не думали отворачиваться.

— Я только что видел страуса. Самого настоящего. Он бежал по коридору. Зуб даю. А в центральном коридоре пожар. Чего вы так смотрите?

Они продолжали смотреть.

— Как ваши дела? Что нового?

Все те же взгляды.

— Что за ночь! — сказал я, не смея замолчать, так как был уверен, что, если я сделаю это, они бросятся на Люси. — Ночь, когда все Айрмонгеры как один онемели. Я всю ночь был на ногах и вдоволь насмотрелся на эту погоду. Как и вы, наверное. Ужас, честно говоря. Вы взволнованы? Я — да. Я наткнулся на это создание, на эту оборванку. Вы можете не признавать этого, но она — человек. Подумать только, Айрмонгер-служанка! Я нашел ее в коридоре, ее завалило разным хламом. Пришлось повозиться, чтобы откопать ее. Поначалу я даже не понял, что там такое. Не был уверен. Но вдруг я заметил эту растрепанную грязнулю и подумал… Ну, я подумал… подумал…

— Ой, да замолчи же ты, Клод! — донесся из угла голос дядюшки Аливера. — Как же ты шумишь! Этот зал превратили во временный госпиталь, потому что лазарет отрезан из-за бури. Оглянись вокруг. Здесь повсюду раненые. Возьмись за дело и помоги им.

Тогда я все понял и немного успокоился. Айрмонгеры не ужинали, хотя у дядюшки Аливера и был в руке нож. Он не сидел за столом, а стоял возле него. Нож был скальпелем. Другие родственники были сплошь перебинтованы. На бинты шло все, включая одежду самого Аливера и лучшие льняные скатерти. Сквозь них проступала кровь. Столько порезов, страшных синяков, слез и стонов! Столько бледных и печальных лиц, следивших за раскачивающейся люстрой и ожидавших, что она вот-вот на них рухнет! Эта ночь станет для Дома последней, подумал я. Но никому из них и в голову не пришло, что Люси — именно та, кого все ищут, цель Айрмонгеровой облавы. Никто не бросился на нее, никто не закричал: «Караул!» Я стал немного смелее (мне пятнадцать с половиной, и у меня есть брюки), шагнул вперед и огляделся. В дальнем углу я заметил люк, за которым, по всей вероятности, находился кухонный лифт. Но между нами и этим люком находилось множество Айрмонгеров, каждый из которых был проинструктирован. Если кто-либо из них опознает Люси, то, подобно стервятнику, закричит: «Она!», и тогда всем нашим надеждам и нам самим придет конец.

Нужно идти, но идти осторожно.

— Сюда, Айрмонгер, — прошептал я Люси. — Держись этой стены. Идем.

Люстры звенели, обломки, врезавшиеся в стены дома, грохотали, а стоны, просьбы о помощи и молитвы (не считая вопросительного шепота предметов рождения) были настолько назойливыми… Мы прошли уже почти половину пути до люка, когда нас кто-то окликнул:

— Стой! Стоять на месте!

Нам пришлось подчиниться.

Это была старшая медсестра из лазарета, шумная и вечно занятая. Крупная женщина с большим ртом и, несомненно, большими легкими.

— Ты! — крикнула она. — Назовись!

— Я? — спросил я.

— Не вы, мастер Клодиус, простите. Я обращалась к той, за вами. Каковы твои обязанности?

— Я работаю с паклей внизу, мисс, — быстро нашлась Люси. — Я чесальщица. Когда нижний этаж затопило, мне пришлось подняться сюда.

— Этот зал — для чистокровных, девочка, а не для слуг. Тебе нельзя здесь находиться. Даже в случае бури.

— Мне очень жаль, мисс. Я уже ухожу. Я не знала.

— Подожди минуту! — снова заговорила медсестра. — Ты сказала, что работаешь с паклей? Значит, у тебя ловкие пальцы и ты можешь делать перевязки. Иди сюда и берись за дело. Сюда, ко мне!

Люси пошла за медсестрой, склонив голову и стараясь быть незаметной. Подожди минуту, Люси. Я схвачу тебя и затащу в люк. Только подожди.

И тогда среди всех человеческих стонов и вопросительного шепота предметов рождения я услышал знакомый голос:

— Глория Эмма Аттинг?

Не обращай внимания и продолжай идти.

— Клод, Клод, что происходит?