Заключенный

Полностью прекратив падение, я начал пробираться сквозь спасительные заросли корней. Это получалось довольно легко, сейчас древесные корни были для меня преградой не больше чем бассейн с пластиковыми шариками в детском отделении торгового центра. И через пару минут и я выбрался на воздух. К этому моменту вся компания спускалась вниз по гранитной стене. Выходила это у них довольно медленно, но Гриша ожидаемо был впереди. Настя что-то громко кричала, наверное, пыталась остановить ревнивца. Но тот был неумолим и со скоростью паука спускался вниз. Сейчас он снова начнет атаковать, и в этот раз уж точно отправить меня на перерождение.

Дальше за меня сработали инстинкты. Я даже не понимал, что конкретно делаю. На автомате зашел в меню управления растениями и нашел сердце-семечку когтистой лапы ОУКБ. А дальше произошло удивительное: пульсирующая семечка, облепившая корневой системой все оружие, сейчас пустила корни вглубь по руке ОУКБ, и эти корни углублялись и высасывали силу из тела носителя. И продолжалось это до того момента пока уровень оружия не изменился с двадцать четвертого до двадцать пятого.

После этого я, наконец, вернул себе контроль над своим телом. То есть это оружие может питаться за счет своего хозяина? Теперь я в полной мере понял, что означало то туманное описание умения «Общая Душа». Я свернул окно управления. Сейчас передо мной предстала картина маслом: Гриша лежала на корнях с жалкими крохами хитпоинтов, над его бездыханным телом плакала Настя и своими маленькими кулачками долбила его по груди.

– Что ты сделал? – ко мне подошел Бишкек и очень осторожно на меня посмотрел. – Ты сел и закатил глаза, а затем Гриша сорвался, спускаясь, и упал. Он так уже минуты три лежит и не шевелится. Его хиты не регенерируют. Артем, ты это, прости его. Молодой ведь парень, горячий.

Да, день чудесный продолжается. Такой солидный и уважаемый сиделец, как Бишкек, весь в татуировках как кислородный баллон, сейчас просит меня, простого парня, о том, чтобы я не губил Гришу. Когда-нибудь и я напишу книгу-автобиографию, и этот момент в ней будет вписан золотыми буквами с рельефным тиснением.

– Бишкек, ты ведь видел, что он на меня напал. Я всего лишь попросил его не признаваться сейчас. Но он решил по-другому, – ответил я. Весь авторитет, который случайно получил, не хотелось терять.

Все, что я сделал с Гришей, было по наитию, на инстинктах. Я совершенно не хотел причинять парню вред, я просто хотел остановить его. Сейчас он и вправду выглядел очень и очень хреново. Наверное, я выглядел примерно так же после крафта трех рарных вещей вчера ночью.

Идея как вылечить парня пришла тоже на инстинктах. Я снял с тела Гриши Настю, которая теперь начала колотить меня, и передал ее в руки Бишкека. Затем я расстегнул на груди свой потасканный желто-коричневый комбез инженера. Правда, сейчас, после всех этих приключений, он был уже не желтым, а каким-то черно-серым с разными пятнами и в дырках. Когда я наконец оголил грудь, то поднял руку ОУКБ с вросшей лапой и поднес ее к своему голому торсу. Вдохнул, выдохнул. На следующее действие мне нужно было некоторое количество решимости. И собравшись, я вонзил три острых кончика лезвия в свою грудь. Неглубоко, примерно на сантиметр-два. Клинок завибрировал, и полоса моих хитпоинтов начала постепенно уменьшается. Зато последовала реакция у Гриши. Медленно, очень медленно его хиты начали расти. Конечно, сейчас мы обменивались здоровьем далеко не по равному курсу, да и мои нынешние сто десять против его девятисот с лишним не котировались. Но хоть так. И тут мне пришла идея на миллион.

– Настя, да хватит ныть уже! Дай мне свой ножик, – попросил я зареванную девчонку.

– Да пошел ты! Урод! Садист! Мы помогли тебе, а ты вон как с ним, – она вся сочилась сейчас презрением.

– Дай сюда этот чертов нож! – я перешел на крик. – Если ты не видишь, я его хилю, дура! Ты поможешь мне или нет?

На девушку будто ведро холодной воды вылили. Она в момент успокоилась, будто выключила слезы. Разве вообще такое возможно? И начала выплетать рукоять из косы. А затем, видимо, решилась, развернула лезвие в руке и отрезала локон, в который был вплетен клинок. Вот это да, вот это самопожертвование. Видимо, не один Гриша больной, на всю голову влюбленный. Я вот только одного не могу сейчас понять. Зачем? Зачем, если она влюблена в Гришу, заигрывала и пыталась соблазнить меня? Женщина! Где-то однажды вычитал фразу, что существует два способа понять женщину: оба они никому неизвестны. Прав был автор этих слов. Она бросила мне ножик с алыми локонами волос. Я развернул его в ладони и с силой воткнул в корень возле своей ноги. Логически рассудил, что если я могу восстановить хитпоинты за счет растения-паразита, то этот фокус может сработать и с другими растениями. А сейчас мы были на планете, которая покрыта многометровым слоеным пирогом из растений.