Заколдованная рубашка

- Ага, понимаю: синьора - благотворительница, - кивнул с удовлетворенным видом веттурино. - Да поможет вам святая Мадонна за то, что вы не забываете несчастных, которые здесь погребены!

Александр дернул веревку, висящую у железных ворот. Где-то далеко внутри раздался звон колокола. В воротах приоткрылся глазок. Александра Николаевна проворно сунула карточку с заранее заготовленной запиской:

- Синьору команданте.

Прошло несколько минут. Солнце пекло не по-весеннему, но и Александру и "Ангелу-Воителю" было холодно. Вот загремел тяжелый засов, чуть приотворилась одна створка.

- Войдите, - сказал невидимый страж.

Один двор, потом другой, потом третий. Камень под ногами, камень кругом, каменные своды над самой головой. Ни травки, ни кустика. Древняя башня-крепость, темные сырые казематы, бесконечные переходы и лестницы, слепые, давно не мытые окна, забранные решетками. Тлен, затхлость, мокрицы, разбегающиеся из-под ног.

Но вот и кабинет коменданта - такая же темная, низкая и сырая комната, почти ничем не отличающаяся от каземата. Комендант, невзрачный, болезненного вида, прощается с каким-то посетителем.

- Так помните: на вас надеются, - говорит посетитель и направляется к двери.

На секунду свет падает на его лицо, и Александр видит широкие, сросшиеся над хищным носом брови. Где он видел это лицо? Но посетитель уже исчез, а комендант обращается к ним:

- Чем могу служить, синьоры?

Вместо ответа Александра Николаевна падает к его ногам. Небесно-голубая юбка волочится по пыльному полу, голос Александры Николаевны прерывается от волнения.

- От вас, только от вас зависит... Вас молят о последней, быть может, милости... Мы с братом никого здесь не знаем... Мы чужие в вашей стране... Судьбе было угодно, чтобы я полюбила итальянца... Я не знаю, что он сделал, за что его осудили... И вот такое несчастье... Дайте мне возможность в последний раз взглянуть на любимого, обнять...

Она бьется в рыданиях. Как все итальянцы, комендант тюрьмы склонен к романтическим историям, а в тюрьме Сан-Микеле давно не случалось ничего интересного. И вдруг нынче красавица иностранка, в шелках и бархате, лежит перед ним на полу и молит дать свидание с женихом. Смотри пожалуйста, как повезло этому безбожнику и смутьяну Пелуццо! Подцепить такую красотку!

- Это против наших правил, синьора, - говорит брюзгливо комендант. К тому же ваш жених - опасный государственный преступник. Сам я ничего не могу вам разрешить. Вам надо обратиться в Ватикан, к асессору монсеньеру Орлани. Он ведает всеми заключенными по делам, связанным с Ватиканом.

Александра Николаевна всплеснула руками, громко зарыдала:

- Тогда я погибла! Я не могу ждать, я должна завтра же ехать на родину к нашей умирающей матери! Значит, я никогда больше не увижу моего жениха! Брат, милый брат, проси и ты! - Она подтолкнула Александра к коменданту.

- Будьте милостивы к нам, синьор, - пробормотал Александр, не подымая глаз.

- Не могу. И не просите, - отмахнулся комендант. - Наши правила не разрешают этого. Такой важный государственный преступник... Нет, нет, и не просите!

Александра Николаевна почувствовала, что ускользает последняя надежда. Она поймала руку коменданта, грубую, шершавую, поднесла ее к губам.

- Синьор, вы всесильны, я знаю, вы все можете. Недаром в Риме все говорят, что вы один из самых влиятельных людей, что сам святой отец пользуется вашими бесценными советами. Я умоляю вас, не отсылайте меня в Ватикан, решите мою судьбу сами. Все в ваших руках, синьор!..

Золотая голова поникла, ожидая своей участи. Комендант был невыразимо польщен и взволнован: так, значит, в Риме говорят, что он - сила, что даже папа его слушает. Конечно, это правда, раз эта красавица у его ног, целует ему руку...

Он напустил на себя самый суровый вид.

- Ну хорошо, в виде особого исключения я допущу это свидание. Но ни в коем случае не дольше пяти минут.

Радостный вскрик. Красавица обнимает костлявые колени.

- Благодарю вас! Тысячу раз благодарю вас, синьор команданте, вы навеки мой благодетель!

Она бросает быстрый, торжествующий взгляд Александру. Однако тот еще крепче сжимает в кармане сюртука рукоятку пистолета: кто знает, как все обернется, ведь самое трудное еще впереди!..

Их вводят в темное сводчатое помещение: точь-в-точь средневековая комната пыток. Да, верно, и в самом деле в средние века здесь пытали заключенных. Александра Николаевна испуганно косится на подозрительные пятна по стенам, - может быть, кровь?

- А что, если он слишком удивится и отступится? - шепчет она Александру.

Но уже слышен тяжелый, грубый топот, и конвойные вводят заключенного. "Ангел-Воитель" едва успевает заметить густую, отросшую в тюрьме бороду, блестящие глаза. Она с воплем бросается узнику на грудь.

- Amoro mio! Cara anima! Любовь моя! Дорогая душа моя! Единственный мой! О, как я счастлива, что наконец вижу тебя! - кричит она, обнимая бородатого человека.

- Бруно! Здравствуй, Бруно, мой названный брат! - восклицает радостно и Александр.

Он тоже бросается к узнику и изо всех сил сжимает его холодную руку.