Заколдованная рубашка

За день до приходившегося на двадцать третье мая рождения адвоката полиция Палермо получила подписанное каким-то странным значком письмо. В письме сообщалось, что двадцать третьего мая в доме купца Флоридо Матеучи состоится собрание заговорщиков - сторонников Гарибальди. От Гарибальди на собрание явится посланец - полковник Сиртори.

Вся полиция Палермо была поставлена на ноги. Доложили наместнику Ланца. Он распорядился, чтобы Сальцано и Манискалько сами отправились к Матеучи и сразу захватили всех бунтовщиков.

Дом Мерлино сиял огнями, густое и терпкое сицилийское вино лилось в бокалы, когда в залу влетел обезумевший "генерал Иуда" Сальцано. Он бросился к маленькому, заплывшему жиром наместнику.

- Ваше сиятельство, только что получено известие, что Гарибальди уже под Палермо!

Ланца, забыв снять с себя салфетку, ринулся из зала. За ним в панике повскакали и остальные гости. Мерлино дождался, чтоб удалились ненужные люди, потом сказал своим:

- Это я поднял всю тревогу. Нужно поговорить свободно, без непрошеных соглядатаев и шпионов.

Тотчас поднялся один из друзей Розалино Пило.

- Я видел Гарибальди после Калатафими. Настроение у его волонтеров прекрасное. Но у него в настоящее время около четырех тысяч бойцов, а у бурбонцев - двадцать четыре тысячи. Мы должны помочь Гарибальди, это ясно всем.

"Гости" Мерлино просидели до рассвета. Уже под утро было решено послать человека к Гарибальди сообщить, что палермские патриоты начнут восстание, как только войска Гарибальди приблизятся к городским окраинам. Восставшие отвлекут и задержат бурбонцев, а потом ударят им в тыл. Оружие есть, хотя и не очень много, потому что все, что было собрано в монастыре Ганчиа, попало в руки королевских властей.

Три маляра, приближавшиеся к Палермо, ничего не знали обо всех этих происшествиях. С горных тропинок они спустились теперь на палермскую дорогу. На равнине крутилась пыль, солнце томительно накаливало серую крышу облаков, и небо казалось оловянным. Порывами дул раздражающий лихорадочный сирокко. Колючие кусты укрывались от ветра во впадинах холмов. По сторонам изредка попадались унылые груды кирпича, какие-то дымные хижины да ленивые стада длиннорогих буйволов.

Но чем ближе подходили путники к городу, тем все оживленнее становилась дорога. Навстречу попадались крестьяне с корзинами на головах, пастухи, солдаты. Проезжали, подымая тучи пыли, дилижансы, наполненные пассажирами. Все чаще встречались патрули, которые внимательно оглядывали прохожих, а у некоторых требовали документы.

Наконец показалась скалистая гора, у подножия которой расположено Палермо, и блеснула синяя полоса моря. У высохшей реки с перекинутым через нее мостом виднелось нечто вроде будки, возле которой стояли и сидели несколько солдат.

- Эге, вот и застава! - тотчас определил Пучеглаз. - Ну, теперь бери глаза в руки, добрая компания. А лучше бы поискать обходного пути. Наверное, где-нибудь да можно отыскать лазейку.

- Пока ты будешь искать эту лазейку, тебя десять раз остановят и обыщут, - подал голос молчаливый Монти. - Небось Сальцано не дремал окружил весь город такими вот заставами.

- Ты, пожалуй, прав, Марко, - кивнул Пучеглаз. - Санта диаволоне, ну и устал же я! - вздохнул он. - И в животе пусто, как в церкви ночью. Не худо бы перекусить чуточку... А вы как на это смотрите, синьор Алессандро?

- Я тоже не прочь отдохнуть и поесть, - сказал Александр. - Вот там, на дороге, я вижу что-то вроде траттории.

- Да это здешняя знаменитая траттория красотки вдовушки Ренаты! обрадовался Пучеглаз. - Когда-то и я здесь бывал, попивал винцо. - Он подмигнул обоим своим спутникам. - Сейчас мы важно угостимся. Макароны Ренаты славятся по всей Сицилии.

В низкой большой комнате траттории было дымно, шумно и полно всякого народа. От запаха чеснока, перца и от табачного дыма начинало щипать глаза, едва только человек переступал порог.

Три маляра со своими ведерками еле протиснулись между сидящими и стоящими посетителями Ренаты. Тут были торговцы шерстью и конями, крестьяне, солдаты и просто любители выпить. Сама Рената, чернобровая толстуха огромного роста, сновала по комнате, разнося миски с дымящимися макаронами. Бас ее гудел в комнате, легко перекрывая весь шум.

- А вот, кому макароны с сыром? Синьоры, угодно с томатом? Фраскати?

Трое путников тоже получили миску макарон и с наслаждением принялись навертывать их на вилку и отправлять в рот. Александр все еще не мог постигнуть в совершенстве это искусство и с восхищением смотрел на Пучеглаза, который с быстротой фокусника опустошал миску. В самый разгар этого занятия широко распахнулась дверь траттории, и вошел бурбонский патруль - офицер и три солдата.

- Куда идешь? Зачем? Документы есть? - опрашивали они каждого.

Три маляра, увидев патруль, разом потеряли аппетит. Один только Пучеглаз, стараясь доказать и товарищам и самому себе, что все в порядке, продолжал выуживать макароны из миски, но уже не так лихо, как раньше.

Наконец очередь дошла и до них.

- Куда идете? Зачем? - задал вопрос офицер.