Заколдованная рубашка

Поднялся, как старший, Пучеглаз. Сдернул свой берет, взглянул с глуповатым видом на золотые нашивки офицера.

- Я спрашиваю: куда идете и зачем? - повторил офицер, всматриваясь по очереди во всех троих.

- Да изволите видеть, синьор уффициале, мы - трое мазилок, трое самых что ни на есть бедных маляров из Фикарики, - на деревенском сицилийском диалекте зачастил Пучеглаз. - Вот подрядил нас богатый купец. В самой, значит, столице, говорит, дом у него преогромный. Вот, значит, и желает, чтоб мы покрасили стены, а стены-то, говорят, каменные, а мы идем да меж собой рассуждаем: не спросили мы, в какой цвет красить, а может, и не понравится хозяину наша краска...

- Постой, постой, помолчи минутку! - махнул ему рукой офицер. Скажи, к кому, к какому это купцу вы нанялись работать?

- К самому богатому, синьор уффициале, - с важностью отвечал Пучеглаз, - его все в городе уважают.

- Да как его зовут, ты-то знаешь?

- Еще бы не знать! Матеучи Флоридо, вот как его зовут, - отвечал Пучеглаз, уверенный, что имя это вызовет почтение и всех их тотчас оставят в покое.

Едва он произнес имя Матеучи, офицер сделал знак солдатам, и те тотчас окружили трех путников.

- Вот они, лазутчики этого пирата Гарибальди! - сказал офицер. Наконец-то мы их поймали! Кто из вас Сиртори? Ты? - обратился он к Пучеглазу. - По возрасту ты больше всех подходишь.

Однако Лоренцо так искренне клялся и божился всеми святыми, что он знать не знает никакого Сиртори, что офицер заколебался.

- Ну, я сам этого Сиртори не видел и не знаю, похож ли ты на него, сказал он. - Пусть это определят другие. Мое дело - отправить вас всех троих в тюрьму. Обыщите-ка их! - приказал он солдатам.

Вот когда пришлось Пучеглазу пожалеть, что он съел так много макарон! Солдат еще не успел приблизиться к нему, а письмо Гарибальди было уже у него во рту. Ах, как трудно и невкусно было после макарон глотать бумагу! Пучеглаз, делая вид, что сердится за обыск, без умолку бранился с солдатом, а сам в то же время жевал и глотал злосчастное письмо. И когда солдат, добросовестно обшарив всю его одежду, объявил, что ничего не нашел, Пучеглаз улучил момент, подмигнул Александру и Монти и при этом выразительно погладил себя по животу.

- Ведите их, - приказал офицер.

Под конвоем трех солдат три маляра со своими ведерками вышли из траттории. Посетители красотки Ренаты провожали их сочувственными взглядами: все они страдали от произвола бурбонцев и, конечно, жалели своих земляков.

Уже сильно смеркалось, и улицы Палермо были полны той синеватой предвечерней дымки, которая на юге быстро переходит в полный мрак. Тюрьма, куда вели "маляров", находилась на противоположном конце города. Солдатам было неохота тащиться так далеко, и они сердились на своих арестантов: из-за них пропадал свободный вечер. Но и у арестантов настроение было ничуть не лучше. Пучеглаз винил во всем себя - ведь это он подбил всех идти в тратторию. Может, если б они прямо направились к мосту, на них не обратили бы внимания. И почему офицер так накинулся на них, когда они назвали имя Матеучи? Откуда ему известно, что они посланцы Галубардо? Кто мог их выдать?

И Пучеглаз, машинально считая камни под ногами, ломал себе голову, но так и не мог ничего понять. Марко Монти шагал совершенно спокойно: он твердо верил, что раз он человек Гарибальди, то ничего худого с ним не случится - Галубардо всегда подоспеет вовремя и спасет своих людей. Зато Александр, едва их вывели на улицу и он увидел, что стемнело, тотчас решил: "Сбегу!" Он понимал, как важно передать вовремя письмо Гарибальди повстанцам. Если Мерлино не узнает содержания этого письма, Гарибальди придется рассчитывать только на собственные силы, а их слишком мало. Александр мысленно уже видел все дело проигранным. Ведь в случае поражения погибнут все до единого.

Левушка, и Лука, и Лючия. А главное - сам Гарибальди, этот удивительный человек, этот герой, попадет в руки врагов, и уж его не пощадят!..

Александр вздрогнул и сжал в кулак свободную руку. Было бы оружие, как легко они трое справились бы с конвойными! Те идут, почти не глядя на своих арестантов. Видно, даже слова офицера их не насторожили, они уверены, что ведут безобидных ремесленников.

Александр покосился на Пучеглаза, но тот был так погружен в свои мысли, что ничего не замечал. Между тем сильно стемнело. Улицы, по которым вели трех арестованных, шли параллельно порту. Иногда в боковой уличке чуть золотилась полоска моря. Но вот и она исчезла во мраке, и теперь море только угадывалось по далеким огням кораблей, стоящих на рейде. Где-то рядом должна быть набережная, а там - розовый дом с колоннами. Дом адвоката Мерлино.

Александр замедлил шаг, незаметно дотронулся до руки Лоренцо и, когда тот поравнялся с ним, кивнул на боковую уличку. Пучеглаз мгновенно понял, глаза его сверкнули.

- Ноги молодые, - прошептал он чуть слышно, - давай!