Заколдованная рубашка

- Вот мой друг Пучеглаз, которому вы заткнули рот, сказал, будто полковничий мундир и золото дают за измену, - снова начал Монти. - Это святая правда. Я своими ушами слышал, что вы свое золото и нашивки получили за то, что предали честного, знаменитого в народе человека. Хотите знать, как и где это было? - Монти подвинулся ближе к Датто, и тюремщики тотчас же схватили его за плечи. - Да не хватайте меня, я хочу только сказать несколько слов вашему начальнику, - отмахнулся от них Монти.

Датто сделал знак, чтоб его не трогали.

- Вам, синьор, хорошо знакома дорожка в тюрьму Сан-Микеле в Риме. Вы там частенько бывали у коменданта и привозили ему новых жильцов. А я тогда был арестант-смертник, я столярил в квартире коменданта, и он меня ничуть не стеснялся: ведь меня должны были повесить - стало быть, сора из дому я бы не вынес... Ну, комендант и говорил при мне: "И ловкая же каналья, этот племянник кардинала, Орлани: служит и нашим и гарибальдийцам, сумел втереться и к тем и к этим в доверие". А однажды, когда я клеил в кабинете старое кресло, вы явились. Комендант вас спрашивает: "Небось неплохую награду вы получили за Пелуццо?" А вы засмеялись тогда и сказали: "Недурную. И вам что-нибудь перепадет, синьор команданте, если вы устережете до казни этого Пелуццо". Тут комендант стал говорить, что поставил в камере Пелуццо новые решетки, и вы обещали, что доложите о его усердии...

Марко Монти замолчал, задохнувшись от непривычно длинной речи.

В комнате наступила тишина. Тюремщики и офицеры боялись поднять глаза на Датто-Орланди, который сидел темный как ночь и машинально рвал на мелкие клочки лежащие перед ним бумаги.

Пучеглаз, лежа на полу с заткнутым ртом, вдруг стал весь дергаться, точно его душил смех, и выделывать в воздухе немыслимые антраша ногами. Видно, его так и распирало от удовольствия и злой радости.

Александр с омерзением думал о Датто. Значит, это он обрек на смерть благородного, доброго Пелуццо, значит, у него вырвали они с Александриной добычу... Но тут его мысли, естественно, обратились к "Ангелу-Воителю", и он совершенно в них погрузился, так что даже забыл, где находится. Очнулся он только от хриплого голоса Датто-Орланди.

- Уведите этого бандита да заприте его хорошенько, - приказал он тюремщикам. - Это опасный преступник. Вы слышали, он сам только что сознался: в Риме его приговорили к повешению. Но я вспомнил - он бежал из тюрьмы и, как мне передавали, присоединился к шайке Гарибальди. Теперь он от нас не уйдет.

Тюремщики вывели безмятежно улыбающегося Монти.

Датто обратился к офицерам:

- Вы только что выслушали здесь целый поток черной клеветы. Это был настоящий бред тупого, неграмотного и, видимо, очень злобного типа. Наверное, он когда-то действительно видел меня у моего давнего приятеля коменданта тюрьмы Сан-Микеле в Риме. Но в его темном, неповоротливом мозгу невинная наша беседа приняла уродливый вид. Надеюсь, вы не приняли всерьез все, что он тут наговорил? - прямо спросил он обоих молодых лейтенантов.

Младший из них, тот, что арестовал Александра, залился краской до самых ушей. Вид у него был самый несчастный.

- О, синьор полковник... Разумеется, синьор полковник... Все в совершенном порядке, синьор полковник... - бормотал он, совсем потерявшись.

Второй тоже мямлил что-то неразборчивое.

- А я вот всему, что слышал, верю. И не только верю, но готов сам под присягой утверждать, что человек этот говорил правду, а вы не только изменяете и предаете, но еще и лжете, лжете даже своим, - бесстрашно сказал Александр.

Датто обратил к нему перекошенное ненавистью лицо:

- Ты... ты хочешь, чтоб и тебе заткнули глотку? Я сам заткну ее тебе, но только не кляпом, а ножом!

Пересилив себя, он снова обратился к офицерам:

- Босяк Гарибальди набирает в свои банды разноплеменный сброд! Этот русский, и у него в шайке есть еще товарищ такой же породы. Возможно, тот тоже пробрался в Палермо, и мы его скоро заполучим. Как вы думаете, синьоры, что привело этих русских из страны белых медведей к нам, в Италию? - Он изобразил на лице злую иронию. - Я, например, уверен, что все русские больны страстью к наживе. Они мечтали пограбить, поживиться чем-нибудь здесь, в Сицилии. Ведь Россия - огромная, скучная, нищенская страна...

Он не договорил. Александр одним прыжком очутился возле него и схватил его за горло.

- Не смеешь! Не смеешь так говорить о России, негодяй! Я тебе запрещаю! Я тебе зап...

Он с наслаждением видел под собой запрокинутое лицо Датто и его быстро багровеющие щеки.

Руки тюремщиков с трудом оторвали его от племянника кардинала.

- Увести! В одиночку! - донесся до него хриплый шепот Датто.

В эту ночь допрос не состоялся.