Закон Дальнего космоса

Сокан обнаружился в таверне, где обычно собирались стражники из дворцовой охраны после обходов и служб. Он уже изрядно выпил подогретого вина и, завидев родственника, вскочил с места, опрокинув скамейку. Разносчик вина сделал ему замечание и тут же получил в ухо. Кто-то вступился за разносчика, началась драка, причем Сокан в это время был уже на улице вместе с мастером, забыв при этом расплатиться за выпитое.

- Таковы столичные нравы. - У него слегка заплетался язык. - Никакого уважения к служилому люду. Прислуга распоясалась. А все эти большеглазые дьяволы мутят воду!..

- Ты можешь устроить встречу с кем-нибудь из ученых?

Тут Сокан споткнулся и чуть было не улетел в канаву.

- А вот этого не надо. - Он почти протрезвел. - Подкупить ученого мало кому удавалось. Можно все испортить. Решение будет по справедливости.

- Это тебе сам Наследник сказал? - недоверчиво осведомился мастер Ганзак. - У тебя такой высокий чин?

- Тс-с…

Сокан обвел мутным взглядом улицу, освещенную гирляндами разноцветных фонариков над увеселительными домами.

- Кто я такой, чтобы со мной разговаривал Наследник? - хитро прищурившись, произнес он. - Я знаю свое место, и если будет воля Неба - возвышусь до начальника стражи. Или буду изгнан из дворца, если сила земли превзойдет небесное предписание. Но у меня есть уши, а во дворце много языков, в том числе и болтливых. Однако нам надо выпить хорошего вина за благополучное разрешение…

В палату, где собрались ученые, Отора привели в новой одежде. Увидев это, мастер Ганзак приободрился - опасных преступников облачают в рубище и заковывают в тяжелые цепи.

Ученые сидели за четырьмя длинными столами по шесть человек. Столы были расставлены квадратом, а в середине - небольшая узкая скамья для подсудимого. Посторонних в зал не пустили, лишь мастеру да чиновнику по особым поручениям, которого прислал Наследник, позволили занять места у стены.

Вопросы, которые задавали ученые, мастеру были непонятны. Отора спрашивали о том, сколько времени он учился искусству создания молитвенных беседок, знает ли он отличия между школами Северных княжеств и традиционных канонов Логва, использует ли он при варке лака цеженые или вываренные масла, какими камнями затачивает инструменты и какими правит…

Отор отвечал быстро и без запинки, порой увлекался и подробно рассказывал, что именно надо добавлять в рыбий клей, чтобы тот высыхал как можно медленнее и не протухал при этом. Слушая внука, мастер Ганзак порой улыбался в седую бороду, гордясь его знаниями, а порой хмурился, когда внук слишком откровенно делился секретами мастерства. “Впрочем, - успокаивал себя мастер, - книжникам вряд ли придется когда-либо брать в руки музыкальный молоток или рубанок, да и стары они, чтобы учиться высокому мастерству. Вопросы и ответы никто вроде не записывал, но кто знает, не сидит ли писарь за ширмами?..”

Потом один из ученых так же благожелательно спросил, какой инструмент лучше - рубанок из яблони со стальным лезвием или саморежущие палочки из Фактории? Тут вмешался другой ученый и сказал, что саморежущие палочки никуда не годятся, потому что они как бы ошкуривают дерево толстыми слоями, тогда как для тонкой работы всегда можно изменить высоту лезвия рубанка.

- У саморезов тоже можно изменять глубину, - сказал Отор. - Там есть особое кольцо…

Он замолчал, а мастер Ганзак чуть не застонал. На его глазах внук признался не только в общении с чужаками, не только в незаконной мене или торговле, но и в использовании запрещенных предметов.

Ученый в халате, расшитом большими красными с золотом цветами, посмотрел на мастера и, словно угадав его мысли, проговорил:

- Мы знаем, что мастер Отор пользовался многими инструментами чужаков, но не вменяем это в вину. Инструменты - всего лишь предметы, вещи. Хитроумие их создателей опасно, но лишь со временем, когда потребность в этих инструментах станет подобна неутолимой жажде. И ради приобретения нужных и ненужных вещей могут произойти великие несчастья, которые обычно происходят во времена нарушения канонов и установлений.

- Однако он все же нарушил предписания, - сердито заметил другой ученый и принялся ворошить свитки, лежащие перед ним.

- Суть не в нарушении, а в желании нарушить, - заявил третий. - Следует отличать умысел от случая. В кодексе о наказаниях Второй династии говорится о четырех умыслах и восьми нарушениях, за которые полагается…

Мастер Ганзак дождался перерыва и попросил вызвать на слушания законника, чтобы тот мог дать вовремя нужный совет. Некоторое время ученые спорили о том, следует допускать законника в палату или нет.

- Дело-то простое. - Ученый в цветастом халате вдруг обратился к мастеру Ганзаку: - Мы тут собрались просто немного поболтать, увидеть старых друзей. Хотите - пригласим вашего законника. А то сразу вынесем приговор и не будем отнимать время друг у друга?