Закон Дарвина

Фактически без малейшей надежды на что-либо я подошел к компьютеру, за который не садился уже довольно давно. Включил. Грустно окинул взглядом индикатор работы Интернета… и тут меня прошибло! Работал! Интернет работал! Конечно, скорость сильно упала, но все же выйти в Сеть представлялось возможным. Я не промедлил с этим…. Но уже вскоре был разочарован. На большинство сайтов зайти было нереально. Либо «превышен интервал ожидания», либо просто нечто для меня непонятное. Щелкая мышью где попало, я сам не заметил, как забрел на какой-то полудоделанный, склепанный буквально на коленке сайт, где на главной странице было окошко трансляции новостей. Не казахстанских.

Клик на окошко. Минута… две… три… Буферизация достаточна.

Большой зал совещаний, какой я видел в выпусках про ООН.

– …перации? – Какой-то толстяк в очках обращался к человеку за табличкой «USA».

– Нами была получена информация, что в Казахстане находятся незаконные единицы Оружия Массового Поражения, – ответил тот. – По данным нашей разведки, это ОМП водородного типа…

Камера переключилась на вид всего зала – и я узрел представителей всех членов ООН. Но что удивительно – Казахстана там не было. К слову говоря, из окна, видневшегося на экране, открывался прекрасный вид на развевающиеся флаги стран. Казахстанский флаг там отсутствовал. А что это означает? А означает это одну до жути плохую вещь – с утреца моя страна лишилась поддержки всего мира и, выражаясь грубо, нырнула в большую, глубокую и чрезвычайно грязную задницу.

Неужели никто в этом гребаном ООН не может понять – ну откуда у нас водородное оружие? Ядерное может быть, но водородное? Передача продолжалась.

– А какие меры были приняты вами?

– Мы перевели через Каспийское море некоторую часть контингента с наших военных баз в Иране и предъявили правительству Казахстана ультиматум о безоговорочной сдаче ОМП. Казахстан в ответ на это ударил по нашим войскам. Мы вынуждены действовать по разработанному нами плану блицкрига «Дропа – Митлсона». И в….

К сожалению помехи усилились настолько, что дальше разобрать что-то было уже невозможно. Я глянул на часы – было 7.25.

До жути захотелось выпить чего покрепче или набить кому-либо морду…. Я решил снова прогуляться по городу. Надел то же, что и вчера – старые джинсы, серую футболку и мастерку с капюшоном. Не забыв, конечно же, взять пластиковую трубу.

Первым делом я пошел к бомбоубежищу, переоборудованному в склад – у меня возникла замечательная мысль….

…Дело в том, что у этого бомбоубежища, как я уже говорил, было несколько входов и выходов. Отмеченных, надо сказать, – перед каждым висела табличка «Выход №…» и дальше по порядку. Однако одна «тайная тропа» была не только не отмечена, но и тщательно скрыта – поскольку предназначалась исключительно для школы. Нам ее военрук на экскурсии показывал. Этим выходом был подземный тоннель, ведущий прямиком к подвалу школы, располагавшейся стеночка к стеночке с бомбоубежищем. Назревает сомнение: ведь такой проход вполне легко заметить! А вот и зря. Чтобы пройти по нему в бомбоубежище, надо было раскидать большую кучу деревянного хлама, коим был засыпан люк, как в школе, так и в самом новооборудованном складе.

Все наружные выходы из бомбоубежища были заварены и опечатаны бумажками «Собственность Жансырова М. Х». Кем являлся этот достойный человек, было для меня загадкой.

Я пошел к школе, благо она была недалеко. Массивное здание встретило меня закрытыми дверьми как с парадного, так и с черного входа. Открыть их снаружи было невозможно – замок первого был забит спичками (хорошо, что они не были сломанными), из второго торчал провернутый наполовину обломок ключа. Кто-то очень умно решил проблему с дверьми, но совершенно халатно проглядел окна – ставни одного из них, на первом этаже, были всего лишь плотно прижаты одна к другой. Но не закрыты. Это были окна в кабинет химии.

Честно говоря, карабкаясь по бордюрчику и цепляясь за подоконник, я не пожалел, что надел старую одежду, – она превратилась в порядком измазанные лохмотья, но все-таки в кабинет я попал. Мои глаза сами собой уставились на первую парту первого ряда, где я постоянно сидел. Вот и надпись «NIN!», сделанная мной почти в самом конце четвертой четверти…. Омрачало мои воспоминания только одно – кабинет был закрыт.