Закон Дарвина

– Давайте поедим, – совершенно без перехода предложил певец и присел у огня.

Все зашумели, хотя и сдержанно, послышался безотносительный мат, совершенно обычный в любой подростковой компании. К огню опять потянулись палочки, и Сашка тоже подогрел свою.

– Пиво будешь? – предложил кто-то, протягивая Сашке стакан. Тот принял его и отхлебнул горькую жидкость, потом откусил от сосиски. Певец смеялся, что-то говорил сразу нескольким из тех, кто сидел возле него, взъерошил волосы какому-то мелкому…

«А рядом случаи летали – словно пули. Прямые, рикошетами, слепые, на излете… Одни под них подставиться рискнули – и нынче кто в могиле, кто в почете…» – вдруг почему-то вспомнились Сашке слова какой-то песни. Сколько ни ходи по улицам – все равно придется возвращаться туда, где он, в общем-то, никому не нужен. А где и кому он вообще нужен?..

Он бросил пустой стакан в огонь. И услышал, как гитарист говорит:

– Ну что, пора и честь знать.

– Спой еще, – попросила какая-то девчонка. – Про психа.

– Ну ладно, – улыбнулся тот. Не стал вставать, дотянулся до гитары.

Он не любит болтать. Он давно уже стих.И ему наплевать,Что он, в сущности, псих.И по сущности – вор,Взявший жизнь напрокат…Он сам себе прокурорИ сам себе адвокат…

Он сам себе прокурорИ сам себе адвокат!Почитай его мысли,Да загляни в его песни…Сбрось покуда спесь —Он недолгий здесь гость!И в бессонные ночи —Если больше нет мочи —Он выпьет порошку и забьет в башкугвоздь!..

«Да, надо решаться, – не вполне ясно для себя самого подумал Сашка. – Надо. Иначе навсегда будет то, что сегодня весь день. Серая осень. Три месяца осени можно вытерпеть. Но не всю жизнь. Это слишком много…»

 У него на глазах хлеб меняли на кровь.У него на рукахУмирала любовь!

Божий храм стал ларькомПо продаже свечей…Дом его под замком —И душа без ключей!Почитай его мыслиДа загляни в его песни…Сбрось покуда спесь —Он недолгий здесь гость!И в бессонные ночи —Если больше нет мочи —Он хлебнет кваску и забьет в тоску гвоздь!

Парень пел, наклонив щеку к гитаре и чуть потряхивая головой. Но в какой-то момент поднял лицо – и Сашка понял, что глядит он прямо на него. Непонятно. Но не неприятно. Скорее оценивающе.

«Да», – подумал Сашка.

 – А зажались в загон и не такие умы…Но, похоже, что онСчастлив больше, чем мы…Он, конечно же, псих,Он родился в раю!Он лечит души других,Позабыв про свою…Он лечит души других,Позабыв про свою!Почитай его мыслиДа загляни в его песни…Сбрось покуда спесь —Он недолгий здесь гость!Ох, бессонные ночи!

Если больше нет мочи —Он хлебнет кваску и забьет в тоску гвоздь!Он не любит болтать. Он все помнит. Он – псих[11].

Гитарист встал и без дальнейших слов пошел в темноту. Никто ничего не сказал ему. И никто ничего не сказал, когда Сашка почти сразу поднялся тоже и почти побежал следом…

…Парень стоял в каком-то десятке шагов, неразличимый в тени большого дерева. И Сашка подскочил и рванулся, когда тот положил руку ему на плечо и остановил:

– Ну и зачем ты за мной идешь?

– Блин! – Сашка с трудом перевел дыхание. Сердце трепыхалось в горле. – Так же кони можно двинуть…

– Ну… – тот пожал плечами. – Вообще-то я не настаивал на том, чтобы ты за мной ходил. А кстати – это вопрос. Зачем ты за мной пошел-то?

– Возьми… – Сашка перевел дыхание и в этот миг ощутил, до чего дебильно прозвучат его слова. Ему сделалось страшно стыдно, но он все-таки с трудом договорил: – Возьми меня с собой…

И увидел, как брови гитариста чуть поднялись.

«Сейчас он скажет, что идет домой, – подумал Сашка. – Что идет домой и там у него родаки, которые давно о нем беспокоятся. И что у него нет времени. И уж конечно, ему некуда и незачем меня брать».

Сейчас он скажет это.

Гитарист пожал плечами:

– Пошли, – безразлично произнес он…