Закон подлости

С тех пор прошло немало времени. Но начальник разведки до сих пор сохранил пристрастие к английским интерьерам и отвращение к чаю с молоком.

— Осмелюсь доложить, господин генерал… — В дверь кабинета заглянул адъютант.

— Докладывайте, — не оборачиваясь, разрешил Камаль Абдель.

— Старший дознаватель Абдалла доложил, что арестованный молчит. Абдалла ждет дальнейших приказаний.

— Что значит молчит?.. — вспылил генерал. — Абдалла опытный следователь. Он что, не знает, как нужно развязывать языки этим собакам из Дворца?

— Не могу знать, господин генерал, — адъютант вытянулся по струнке.

— Пусть продолжают, — приказал Камаль Абдель. Но потом, передумав, добавил:

— Хотя ладно. Я сейчас сам спущусь.

Адъютант тут же исчез, прикрыв дверь. Генерал вернулся от окна к своему столу и аккуратно собрал все бумаги, убрав их в ящик под замок. Годы нелегкой, зачастую опасной карьеры в разведке приучили его не доверять никому и никогда.

Часы издали мелодичный перезвон и принялись гулко отбивать полночь. Камаль Абдель подошел к дубовой панели за столом и нажал скрытую кнопку. Панель бесшумно скользнула в сторону, открыв проход.

Об этом потайном ходе в армии ходили страшные слухи. Ход вел непосредственно из кабинета в Абдалла взял свой стул и поставил его напротив заключенного. Генерал перевернул стул спинкой вперед и сел на него верхом.

Минуту он молча рассматривал человека перед собой. Потом тихо спросил:

— Ты знаешь, кто я такой?

Человек продолжал тупо смотреть перед собой.

— Ты знаешь, кто я такой? — спокойно повторил Камаль Абдель, стеком подняв подбородок арестованного.

Тот с трудом поднял глаза и утвердительно кивнул.

— Отлично. — Камаль Абдель достал сигарку и прикурил от расторопно предложенной Абдаллой зажигалки. Пустив дым в лицо арестованному, он продолжил:

— Это хорошо, что ты знаешь, кто я такой. Значит, мне нет необходимости рассказывать, что я прикажу с тобой сделать, если ты не ответишь на мой вопрос.

Во Дворце, наверное, ты слышал, что говорят обо мне? Слышал?.. — Генерал повысил голос.

В глазах арестованного промелькнул ужас. Он пошевелил разбитыми губами, но промолчал.

— Значит, слышал. — Камаль Абдель со вкусом затянулся сигаркой. — Ты веришь, что я смогу развязать тебе язык? Я редко спускаюсь сюда, в подвал. Но если это происходит, то я люблю с толком провести время. Абдалла только подготовил тебя для беседы. Так, может, не будем тратить время зря?

Арестованный застыл в оцепенении.

— Я многого от тебя не жду. Ответь только: контейнер приготовили к транспортировке?

Арестованный утвердительно кивнул.

— Приготовили. Когда это произойдет?.. Отвечай!..

— Я… я не знаю… — прошептал арестованный.

— Смотри мне в глаза, — приказал Камаль Абдель. — Когда приготовили контейнер? Сегодня?

— Да… Генерал впился своим стальным холодным взглядом в глаза арестованного. Не отрываясь он смотрел так почти минуту. Потом арестованный со стоном повалился на бетонный пол, а генерал встал со стула.

— Он не врет и больше нам полезен быть не может, — констатировал генерал. — Избавьтесь от него поаккуратнее.

— Автокатастрофа? — деловито предложил Абдалла.

— Как обычно. — Камаль Абдель направился к выходу, но в дверях остановился.

По его губам скользнула улыбка:

— Хотя нет. Пускай наш уважаемый гость погибнет от рук жестоких курдских террористов. Он достоин большего, чем банальная авария… С этими словами Камаль Абдель аль-Вади вышел из камеры.

4

Как только ИЛ-96 коснулся своими шасси бетонного покрытия багдадского международного аэропорта, буквально все депутаты, входящие в состав официальной делегации Государственной Думы России, прибывшей в Ирак в связи с очередным политическим кризисом, вскочили со своих мест. Несмотря на слабые протесты стюардессы, депутаты, толкаясь, бросились к выходу из салона первого класса. Как будто они ожидали, что сам Саддам Хусейн стоит у трапа в ожидании встречи с русскими парламентариями. Многочисленная свита, состоящая из помощников депутатов, охраны, секретарей, любовниц, иногда любовниц-секретарей, и журналистов, с места не двинулась, прекрасно осознавая, что к трапу теперь не пробиться. Только двое фотокорреспондентов попытались протиснуться сквозь толпу народных избранников, но безуспешно.

В числе оставшихся в своих креслах был и один молодой человек. И хотя одет он был, как и все остальные — строгий темный костюм, белая сорочка, неброский галстук, — человек наблюдательный обязательно отметил бы, что костюм этот не является привычной одеждой для молодого человека. И, если уж говорить все до конца, никто из депутатской свиты толком не знал ни кто этот человек, ни что он вообще делает в составе официальной делегации Госдумы. На обычные вопросы он отвечал коротко, на контакт не шел. В общих компаниях не пил и вообще держался особняком. Чем и вызвал к своей персоне пристальный интерес. Известно о нем было только то, что фамилия его Пастухов, а зовут Сергей.