Закон притяжения

Я бы средним пальцем показал, что думаю о ее теории, но, вероятно, это будет считаться нарушением их чертовых правил. Я с трудом досиживаю до конца групповой терапии с этими оборванцами. Готов поклясться, они ведут себя так, словно мы в какой-то момент стали друзьями. Когда я выхожу из здания в конце дня, Алекс ждет меня на парковке рядом с машиной Бриттани.

Когда мы останавливаемся на светофоре, мимо нас, держась за руки, проходит парочка. Я никогда не видел, чтобы Киара и Так держались за руки, но, может, кто-то из них боится нахвататься от другого микробов.

— У Киары есть парень, и он полный pendejo, — вырывается у меня. — Они двое просто нелепы, когда вместе.

Алекс качает головой.

— Что? — спрашиваю я.

— Не связывайся с ней.

— Я и не стану.

Он смеется.

— Я сказал то же самое Пако, когда он предупредил меня о Бриттани.

— Давай раз и навсегда проясним кое-что. Я не ты. И никогда тобой не буду. И если я говорю тебе, что между нами с Киарой ничего нет, значит, так и есть.

— Хорошо.

— Она большую часть времени просто выводит меня из себя.

Мой брат отвечает мне еще одним смешком. Когда мы приезжаем к Вестфордам, никого нет дома. Машина Киары припаркована на подъездной дорожке, как всегда, с открытым пассажирским окном.

— Надо починить ее, — говорит Алекс, подходя ближе. Не думаю, что кто-нибудь из нас может не думать о том, какой бы крутой стала эта машина после ремонта. — Пассажирская дверь совсем не открывается.

Алекс дергает за ручку, проверяя ее.

— Тебе стоит разобрать ее, посмотреть, сможешь ли что-нибудь сделать.

Я пожимаю плечами.

— Может быть.

— В лучшем она своем состоянии или нет, на ней все равно приятно кататься.

— Знаю. Я ее водил. — Я просовываю голову в окно и забираюсь внутрь.

— Что, если я скажу, что купил такую же? — спрашивает Алекс.

— Правда? У тебя наконец-то появилась своя тачка?

— Да. Над ней нужно поработать, поэтому я подержу ее в мастерской, пока не переберу двигатель.

— Кстати о двигателях. Мне кажется, этот на ладан дышит, — говорю я ему, открывая капот Киариной машины.

— Ты уверен, что Киара не будет против? — спрашивает он.

— Не будет, — говорю я ему, надеясь, что это правда.

Пока мы осматриваем двигатель, я чувствую, что этот момент настолько же подходящий, как и любой другой, чтобы рассказать брату о том, что я выяснил.

— Думаю, за моей подставой стоит Девлин.

Алекс поднимает голову так быстро, что ударяется о капот.

— Девлин? Уэс Девлин? — спрашивает он.

Я киваю.

— Но почему Девлин? — Он трет пальцами глаза так, словно не представляет, как я мог угодить в такую заварушку. — Он нанимает членов банд отовсюду, заставляя их вести двойную игру, вне зависимости от того, кто ими изначально командует. Как, черт возьми, ты допустил это?

— Вообще-то я ничего не допускал. Это просто случилось.

Мой брат смотрит мне в глаза.

— Ты лгал мне все это время, Карлос? Ты связывался с Guerreros в Мексике и вся эта история с наркотиками была заранее спланирована? Потому что Девлин не тратит время на дерьмо. Черт подери, да у него даже в «Мексиканской крови» были связи, когда мы жили в Чикаго.

— Думаешь, я этого не знаю? — Я вытаскиваю бумажку с номером телефона Девлина, которую я нашел у Ника в сумке, и даю ее Алексу. — Я позвоню ему.

Он мельком бросает взгляд на номер и качает головой.

— Не делай этого.

— Я должен. Мне нужно узнать, чего он хочет.

Алекс издает короткий смешок.

— Он хочет тебя, Карлос. Очевидно, что Guerreros рассказали ему о тебе.

Я смотрю своему брату в глаза.

— Я не боюсь его.

Мой брат вышел из «Мексиканской крови» и чуть не был убит. Он знает, каково это — бросать вызов лидерам банд и чем это может закончиться.

— Даже не думай что-либо предпринимать без моего ведома. Мы братья, Карлос. Я всегда буду биться плечом к плечу с тобой, это не обсуждается.

Этого-то я и боюсь.

30. Киара

ПОСЛЕ ШКОЛЫ МЫ с Таком решили устроить небольшую пробежку перед его тренировкой по алтимат-фрисби. Мы немного поболтали первые полмили, но теперь просто бежим в тишине. Звук наших подошв, соединяющихся с асфальтом, — единственное, что нарушает ее. Дневная жара спала, и в воздухе даже чувствуется легкая прохлада. Мне нравится бегать с Таком. Хоть это одиночный вид спорта, им гораздо веселее заниматься вместе с кем-то.

— Как там твой мексиканец? — спрашивает Так; его голос эхом разносится по скалистым склонам.

— Не называй его так, — говорю я. — Это по-расистски.

— Киара, что расистского в том, что я называю мексиканца мексиканцем?

— Дело не в том, что ты сказал, а в том, как ты это сказал.

— Теперь ты звучишь как отец, политкорректная до невозможности.

— Что плохого в том, чтобы быть политкорректной? — спрашиваю я его. — Что, если бы Карлос назвал тебя «тем голубым парнем»?

— Ну, расистом я бы его точно не назвал, — отвечает Так.

— Ответь на вопрос.

Так усмехается.

— Так что, он меня и правда так называет?

— Нет. Он считает, что мы пара.

— Готов поспорить, он даже не знаком ни с одним гомосексуалом. Вокруг этого парня защитное поле из тестостерона толщиной в милю.

Когда мы подбегаем к Каньон-парку, я останавливаюсь.