Закон рукопашного боя

Когда дверь за императором закрылась, Лористон подозвал ордонанс-офицера и отдал ему подкову. Офицер направился в кордегардию, выбрал одного из гвардейцев повыше ростом и передал ему приказ императора…

Наполеон вышел из царского нужника весьма довольный итогами посещения и вернулся в свою комнату.

— Де Сегюр! — позвал император, не оборачиваясь. Граф уже стоял в дверях. Наполеон, заложив руку за борт мундира, подошел к своему стулу и вновь уселся, уложив ногу на барабан.

— Где русские, де Сегюр?

— Сир, разъезды высланы. По Тверской, Рязанской…

— Мне важно знать, где Кутузов, а не то, куда высланы наши разъезды, — оборвал Наполеон. — Неужели невозможно найти армию в сто тысяч солдат? Мне важно знать, намерен ли Кутузов прикрывать Петербург или он собрался уходить к Волге?

— С часу на час это станет известно, сир.

— Так. Что у вас еще?

— Дело довольно странное, сир. Из штаба Вестфальского корпуса препровождены два типа. Один из них — местный полицейский, нижний чин. Другой — судя по всему, разбойник. Оба были схвачены в момент, когда поджигали дома. Полицейский был одет в крестьянскую одежду поверх мундира.

— От Вестфальского корпуса я не ждал ничего иного, — проворчал Наполеон, — с тех пор как бедняга Жюно душевно заболел. То, что полицейские и воры зачастую действуют заодно, для меня не новость. У него что, нет времени созвать военно-полевой суд и расстрелять их самому?

— Сир, в препровождении Жюно утверждает, что пожар Москвы — не случайность.

— У него мания преследования. Пора бы об этом знать, граф.

— Сир, иногда у Жюно бывают просветления. Что делать с этими двоими?

— Отправьте их к Себастиани. Меня они не интересуют. Занимайтесь поисками русских. И постарайтесь, чтобы в городе все-таки поддерживался порядок. Передайте Мортье, чтобы не слишком распускал солдат. По-моему, они подпалили кое-что и сами. Пусть, наконец, найдет каких-нибудь чинов русской полиции. В конце концов, он же губернатор Москвы.

— Да, сир. Но боюсь, что Мортье не удастся найти полицейских. Они убежали из города, а те, которые остались, занимаются поджогами.

— Да, этот мерзавец Растопчин, бесспорно, заслуживает виселицы. Напомните мне, что во время подготовки мирного соглашения нужно будет поднять вопрос о выдаче Растопчина.

— Будет исполнено, сир.

— Ступайте.

«Полицейский и мужик-разбойник поджигают дома… — император был вовсе не так спокоен, как хотел казаться. — Неужели и здесь герилья? Вор и полицейский заодно. Когда дело касается грабежа — это понятно. Но совместный поджог, при том, что ничего не взяли? Значит, сопротивление?!»

ТАРАБАРСКАЯ ГРАМОТА

— Не туда идем, однако, — сказал Клещ.

— Ты уверен? — спросила Муравьева.

Клещ не ответил. Он не говорил бы, если бы не был уверен.

— Давеча левый ход надо было проходить, а мы вправо пошли, матушка. Я, еще когда в первый раз ходы раздвоились, подумал, что эдак мы тут заплутаем. Чертежа-то нет. Не хаживали мы здесь. Теперь уж приведи господь назад прийти, к мил дружку Агапу.

— Ну что ж, идем.

Повернули назад. Клещ с беспокойством приглядывался к свече, пламя которой колыхалось за слюдяными стенками фонаря, — она была последняя. Вернулись на развилку.

Пошли влево от развилки, но, не пройдя и пятидесяти шагов, уперлись в кирпичную стенку.

— Придется Агапа звать… — хмыкнул старик. — Он ту стенку одолел, может, и эту раздолбит.

— Надо к первой развилке вернуться.

— Так и есть, — заметил Клещ, — оттуда всего саженей сто до Агапа. А вот лезть в тот ход не советую. Сырой землей оттуда тянет. Непременно обсыпался он где-то. Опять же, я так мыслю, барышня, что не зря эти стенки клали. Какой-то царь-батюшка шибко хотел от подземелий отгородиться, для того и стенки понастроил. Да еще, поди, и каменщиков после казнил смертью.

Клещ подошел к тупику, постучал кирпичи рукоятью пистолета, прислушался. Потом сокрушенно покачал головой.

— Тут и вовсе худо, барышня. Похоже, нет там ничего, за стеной-то. Либо завал, либо ход вовсе не прорыт. Обманка это, а не ход.

— Ну что же, это даже к лучшему. И все же, друг мой, я бы хотела пройти в тот ход, откуда пахнет сырой землей. Ты же сам говорил, что там может быть вода из Неглинной.

— Так-то оно так, но ведь ежели засыплет нас, то Наполеона мы, матушка, уж не достанем. Эх, кабы твой дядюшка да был в Москве! Уж он-то знал тут ходы. У него и чертеж был где-то.

— Дядюшка?! — удивилась Надежда. — Да он не знал, поди-ка, даже о том ходе, что ведет в подвал его дома.

— Знал, — уверенно сказал Клещ. — Знал, да молчал о том. Потому как сказал я ему, что в подвале у него мой сундук стоит. Оттого он и дверь заподлицо упрятал да еще и шелком сверху обил.

— А откуда это, любезный, дядюшка знал о ходах?