Законник

Глубокие морщины на лбу Гулевского задвигались, будто волны в предгрозовую погоду.

– Что значит порешаю?

– Это значит, Илья Викторович, что сын ближайшего к президенту человека не может оказаться отравителем и бандитом, – снисходительно объяснился Судин. – Политически не может. Сбить кого-нибудь по неосторожности – бывает, превысить пределы необходимой обороны или даже в состоянии аффекта – еще куда ни шло. Но чтоб в банде. Тем более немыслимо, чтоб орудие преступления поставлялось по сути Управлением делами президента. Кто ж на такое согласится?.. Зато обещаю: я своему стервецу такую жизнь обеспечу, что тюрьма и колония в сладких мечтах сниться будут. Засуну в какую-нибудь дыру в Африке. Глядишь, еще и сгниет от малярии или гепатита. Но – сгниет-не сгниет, – ты о нем больше не услышишь.

– Ваш сын уличен в организации убийства и пособничестве банде серийных убийц, – холодно напомнил Гулевский. – Уличен в полном объеме совокупностью неопровержимых доказательств, закрепленных в уголовном деле. Теперь им займется закон!

– Закон – не проблема, – нетерпеливо рубанул Судин. – Зря, что ль, хренову тучу их нагромоздили?

– Даже так? – поразился Гулевский. – И как же вы думаете все это… провернуть?

– Я-то с чего над закорючками думать должен? Вон сколько вашего брата с этого кормится. Сами что надо подберут, разъяснят и применят.

– Мерзавцы! Да вы же – мерзавцы! – облокотившись локтями о стол, Гулевский подался вперед.

Чуткий Судин отскочил в сторону, напоминающе показал пальцем на дверь. Гулевский слегка опамятовал.

– Ничего, не в претензии, – успокоил Судин. – За родного сына и – смолчать? Так договорились?

– Не договорились и не договоримся, – прорычал Гулевский. – Я не только как отец, но как человек закона не позволю превращать его в фарс. Даже, – он скривился ернически, – ближайшему к президенту человеку.

– Этого и боялся, – Судин поднялся. – Еще раз искренне сожалею о случившемся. Многое могу. А вот смерть развернуть вспять – это пока неподвластно. Буду краток – очень, без дураков, уважаю. Потому прошу об одном – не становись на путях.

Прощаясь, он склонился в низком поклоне, – еще раз прося прощения за то, что совершено, и за то, что совершить предстоит.

12

После ночного визита заместителя Главы администрации Гулевским овладела тревога. Он не был вовсе наивным человеком и понимал значение слова «административный ресурс». В его случае оно означало, что не позже, чем с утра, на следствие, а после – на суд начнется сильнейшее давление.

Качество уголовных дел давно вызывало у судей оскомину. Даже председатель Верховного Суда при последней встрече в открытую признал, что каждое второе дело, переданное в суд следственными органами, если не закрывать глаза на ляпы, можно с полным основанием прекращать или возвращать на доследование. А уж по такому делу глаза закрывать никто не станет. Если в процессуальных документах обнаружится хоть малейший изъян, адвокаты немедленно заявят о недопустимости добытых доказательств. На основании этого потребуют исключить обвинение в пособничестве отравителям как недоказанное, да и по эпизоду отравления Кости и Вадима будут настаивать на отсутствии у Егора Судина умысла на умышленное убийство, а значит, на смягчении наказания.

Вновь и вновь прокручивал Гулевский в уме собранную доказательственную базу, выискивая в ней уязвимые места. Забылся только под утро тяжелым, клочковатым сном. Проснулся от запаха дымящегося кофе и деликатного мурлыкания Арлетты: «Утро начинается с рассвета».

Стрелки на будильнике сошлись на десяти утра.

– Почему не разбудила как обычно?! – взглянув на часы, огорчился Гулевский.

– Так жалко было, – простодушно объяснилась Арлетта. – Я даже дверь кафедры заперла, чтоб не шастали.

Торопливо приведя себя в порядок, Гулевский набрал номер Цыпко. И сразу события начали разворачиваться самым неожиданным образом.

– Как хотите, Илья Викторович, но я увольняюсь! – сообщил взвинченный женский голос на другом конце.

– Почему собственно я должен этого хотеть? – удивился Гулевский. Неприятная догадка пронзила его. – Скажите, Ирина, вы уже получили санкцию на арест Егора Судина?

На том конце засопели.

– Я спрашиваю, вы были у судьи?!

– Погодите, я выйду из кабинета… – придушенным голосом произнесла Цыпко. – Я в коридоре, – сообщила она через некоторое время. – Вы слушаете, Илья Викторович?.. Подозреваемый Судин освобожден из ИВС. А меня отстранили от дела.

– За что?

– За незаконное задержание!

– Почему незаконное? – опешил Гулевский. – Там же доказательств – немеренно. Вы опять что-нибудь напортачили?

На том конце взрыднули.

– Уволюсь, и все! – выкрикнула Цыпко сквозь слезы. – Дело принял к производству сам Мелешенко. И пусть себе. Зачем оно мне? Какие-то психопатки грозят настучать ноутбуком по голове, маньяки-отравители, того и гляди прямо в тюрьме зарежут. Жуть! И мне же вместо благодарности!…

– Когда и кем освобожден Судин? – перебил Гулевский.