Законы границы

Я перестал звонить Тере и постарался забыть ее. Это было безуспешно. Каждое утро я поднимался с тягостным ощущением пережитого поражения. Это ощущение стало еще острее через несколько недель, когда пришло известие, что Сарко задержали на Рамбла-де-Каталуния в Барселоне, после нападения на аптеку и попытки угона машины с подземной парковки. Со времени его помилования и условно-досрочного освобождения не прошло тогда и пяти месяцев. Новость заняла первые страницы газет и журналов, бурно обсуждалась на радио и телевидении и вызвала жаркий спор в прессе по поводу мягкости испанского законодательства, несовершенства пенитенциарной системы и возможностей социальной реабилитации. Кроме того, это событие послужило поводом для небольшой политической встряски в виде перепалки в конгрессе, взаимных обвинений между центральными и автономными властями и смещения главы тюремного ведомства, господина Пере Прада. Для Сарко это происшествие означало конец. Нарушение закона при условно-досрочном освобождении предполагало возвращение в исходную точку: то есть на Сарко по-прежнему висело тридцать лет тюрьмы, к которым должен был добавиться срок и за два последних преступления. Учитывая его возраст и то, что никто уже не стал бы рисковать, давая ему послабления, это означало, что Сарко ожидало пожизненное заключение. Это был конец его надежд на свободу. И это был конец мифа о Сарко.

— Очевидно, вы хотите сказать, что таким образом закончился старый миф о Сарко, который вы воскресили, добиваясь его освобождения. Однако сам по себе миф никуда не исчез, и доказательство — то, что мы с вами сейчас сидим и обсуждаем его.

— Вы правы. На самом деле миф о Сарко тогда трансформировался и приобрел другую окраску. Я имею в виду, что Сарко перестал быть легендарным благородным преступником, вступившим на праведный путь. Все видели в нем безнадежного и отвратительного наркомана, неисправимого преступника — хитрого и неблагодарного; омерзительного маргинала, не способного вызывать ни малейшей симпатии и сочувствия. В общем, воспринимали Сарко как злодея, а не как жертву. Этой трансформации значительно поспособствовала Мария, которая в своих выступлениях по телевидению принялась лить грязь на Сарко, Тере и меня. Тогда я осознал, что она превратилась в злобную и жаждущую отмщения женщину. Полагаю, вы не видели то первое ее интервью, потому что у меня нет его в записи. В любом случае подобное имеется в Интернете.

— Я поищу.