Законы прикладной эвтаназии

Исии встаёт и проходится по кабинету.

«Меня вот что смущает. Мы бьёмся над проблемой погружения человека в искусственный летаргический сон с тысяча девятьсот тридцать шестого года. Мы многого добились, но до главного пока далеко. И вдруг на нас падает девушка со всеми нужными чертежами, просто идеальная перебежчица. Тебе это не кажется подозрительным?»

«Кажется. Но я не вижу, как она может нам навредить. Пока она нам полезна, мы сделаем вид, что всё в порядке».

«А потом?»

«А потом – посмотрим».

Исии смотрит в окно.

«Всё равно это крайне подозрительно. Но ты прав».

Иосимура ничего не отвечает.

8

Джип мчится по бетонке. Майя вцепилась в поручень, приваренный к приборной панели, но это мало помогает. Хорошо, что нет крыши, иначе она бы билась головой.

За рулём – Мики, представленный как полковник. Сам Мики называет себя доктором. Кажется, он волей случая попал в шестерни военной машины и хочет отгородиться от неё своими научными работами. Они едут полным составом: в первом джипе – Мики, Майя, Исии, Иосимура. Во втором – трое солдат и лаборант. Майя не помнит его фамилии. Странно, но Майю посадили на переднее сиденье, рядом с водителем.

Бетонка сменяется гравийкой, затем исчезает. Машина въезжает в заросший травой двор какого-то склада, огороженного полуразрушенным краснокирпичным забором, а затем – через обрушенные ворота прямо внутрь здания. В стене – дверь. За ней разруха неожиданно заканчивается: аккуратный коридор, ровные окрашенные стены.

Лестница, два этажа вниз, поворот, коридор, неприметная дверь. Майя пытается запомнить путь, но у неё не получается. Ничего страшного: не в последний раз.

Лифт: путь вниз.

Двери открываются, загорается свет, перед Майей – большое помещение, в центре которого стоит нечто вроде саркофага. Значит, они уже вели опыты по анабиозу. Саркофаг подозрительно напоминает то, что изображено на чертежах, только выполненное в духе стимпанка. Желтоватый металл, потёртое стекло, какие-то трубки.

«Это то, что у нас есть. Я надеюсь, вместе у нас получится что-то более совершенное», – говорит Иосимура.

Майя обходит саркофаг кругом. Ей кажется, что она вернулась в своё время, и сейчас из лифта появятся Марк, Карл, Джонни, Гречкин, и все будут смеяться над тем, как умело её разыграли. Вот же он, анабиозис, перед ней. В 1945 году она смотрит на устройство, которое изобретут спустя полтысячелетия. Где хранилась информация всё это время? Как вышло, что тайное не стало явным? Ведь анабиозис мог стать открытием века – двадцатого, двадцать первого, не важно. Но он стал открытием двадцать пятого.

«Судя по вашим чертежам, госпожа Амайя, русские разработали похожую машину, только на более высоком технологическом уровне. Мы заинтересованы в том, чтобы применить полученные от вас знания для усовершенствования нашего устройства».

Исии произносит эту тираду, точно выступает перед огромной аудиторией.

«Это называется анабиозис», – говорит Майя.

«Как?» – переспрашивает Иосимура.

«Анабиозис. От слова «анабиоз»».

Иосимура пробует на языке чужеземный термин.

«Хорошее слово», – оценивает.

Вступает Исии.

«Амайя-сан, вам придётся увидеть много неприятного. Но это нужно для науки. В том числе и при работе с долгосрочной летаргией».

«У меня в любом случае нет выбора».

«Тут вы правы».

Майя проходит по помещению, рассматривает стол с пробирками.

«Зачем вы привезли меня сюда?»

«Я хочу, чтобы вы осмотрели аппарат для искусственной летаргии и указали нам неточности», – говорит Иосимура.

Исии согласно кивает. Майя понимает, что это экзамен, который нужно пройти, потому что от него зависит её жизнь. Её будущеё – во всех смыслах этого слова.

Страшно другое. Она неплохо представляет себе общий принцип работы анабиозиса и может перечислить его составные части. Но в саркофаге Иосимуры она не видит недостатков. Трубки, клапаны, отводы – всё на первый взгляд на своём месте, никаких отклонений. Но будет подозрительно, если она ответит, что всё в порядке. Значит, это тест: найди ошибку. Точно такой же тест проходят в её времени при приёме на работу. Ничего не изменилось за шесть столетий, ничего.

Майя проводит рукой по полированному корпусу саркофага, дотрагивается до прозрачной крышки. Сходство с прибором, изображённым на её чертежах, поражает. Только там – голосовое и мысленное управление, а здесь – рычаги, ручки, ламповые индикаторы. Прибор двадцать седьмого века – это прямой потомок прибора века двадцатого.

Надо выкрутиться. Пойдём ва-банк.

«Это экзамен?» – спрашивает Майя, глядя на трёх офицеров и лаборанта.

«Да, – отвечает Иосимура. – И от него многое зависит».

Они раскусили её игру.

Майя очень хорошо понимает, кто за неё в данной ситуации, кто – против. Исии почему-то «за». Он импульсивен, по его выражению лица легко читаются эмоции. Он верит в будущее науки и анабиоза, более того, он искренне хочет, чтобы слава этого открытия досталась ему. А Майя может стать серьёзным подспорьем в работе; Исии готов рискнуть.

Иосимура – другой. Он не верит ей, и это главное. Наука вторична.