Законы Рода. Том 11

Много вещей ему не нужно было, и уже вскоре он вылетел на вертолёте в сторону столицы, где султан заперся во дворце со своими гаремом и стражей.

Причин для паники у султана более чем хватало. Неизвестный за одно только утро проник в центральный банк империи и вычистил хранилище, оставив одну лишь записку: «Большой болгарский перец соскучился по своим девочкам. Я иду».

Естественно, все посвящённые в стамбульские дела люди поняли, о ком идёт речь. И само собой, они донесли это сообщение до султана. А вот он, испугавшись то ли за себя, то ли за свой гарем, а может, и даже за свою репутацию, в панике начал названивать до сильнейшего воина империи, призывая того явиться во дворец и защитить своего правителя.

Архимаг прибыл во всеоружии и сосредоточился на своих чувствах, пытаясь найти могущественного российского мага, решившего устроить очередную диверсию.

«В этот раз я не дам тебе уйти!» — мысленно поклялся сам себе османский защитник и вошёл во дворец, где застал рыдающего на троне султана.

— Какого… — опешил старик.

— Всех… Он забрал их всех. Каждую. Эмине, Джейлан, Айгуль, Селин… Даже Гюльчатай. Снова мою ненаглядную Гюльчатай… Умоляю — найди его. Найти и убей! Верни мне моих ангелов!

— Незачем меня искать. Я давно здесь, — появился в ближайшем арочном проходе Большой болгарский перец. — Думаю, настало время нам всем хорошенько пообщаться с глазу на глаз. Гюльчатай, спасибо за помощь. Можешь возвращать девочек.

— Как пожелает Повелитель ночи, — поклонилась самая верная, самая прекрасная, самая любимая и желанная жена султана Кемаля.

Она лишь раз подпустила его к себе. И то лишь в брачную ночь. Таков обычай, который игнорировать никто не мог. А тут сильная и опасная, дикая, словно пустынная кошка, дочь правителя царства ассасинов возникла в метре от нарушителя их спокойствия и…

«Она поклонилась ему… ЕМУ⁈ Она никогда даже улыбки не показывала мне, находясь на особом положении среди всех остальных жён. И теперь она раболепствует перед чужаком? Перед врагом⁈» — резко заболело сердце молодого султана.

— Хэ-хэ-хэ… — скривился и заплакал султан, ощущая горечь на сердце. — Боже, да за что мне всё это⁈ Гюльчатай… Почему ты предала меня? Неужели он лучше, чем я⁈

— Никто не сравнится с Повелителем ночи, — выпрямилась Гюльчатай. — «Пред ним склонятся даже святые, ибо его пришествие в наш мир — символ надежды». Священные писания Джарайи Тенеликого, первого Верховного Архимага страны ассасинов. Стих восьмой. Глава пятая. Муж мой, я никогда тебя ни о чём не просила. Прошу сейчас: последуй воле этого человека, если хочешь грядущего рассвета для себя и всей империи.

Глава 17

Даже немного жаль: о том, что я сегодня вытворил, никто не узнает. А узнали бы, так и сказали: «Ай да Берестьев, ай да хитрый ты жучара!» А может, и какой другой крылатой фразой одарили бы. А я… Я и сам, если честно, не ожидал такого эффекта…

Первая часть моего хитрого плана, перед которой пришлось успокоить расстроенного хомяка, была очень простой. Используя тайные знания, уловки и наглость, надо было вломиться в помещение охраны центрального банка, связать там всех, чтобы не активировали какие-либо защитные артефакты, и спокойно вынести хранилище. Сделать это нужно было быстро. За минут пять, не больше. И тут всё прошло как по маслу. Мы справились даже быстрее и оставили примечательную записку в центре пустого хранилища, подписавшись уже знакомым именем Большого болгарского перца. Передали таким образом привет двум закадычным недругам и перешли ко второй части плана. Время кошмарить османский двор!

И вот мы проникли во дворец, соблюдая все меры предосторожности, и принялись наблюдать, исчезая при первых же признаках опасности и возвращаясь через некоторое время, как у султана после донесения разыгрывается настоящая паранойя. Моя цель была проста — выманить того, кто реально управляет империей и способен повлиять на выборы очередного султана в случае, если первый не справляется. Я не знал, сколько у османов могущественных личностей вроде того Верховного Архимага огня, но был готов пообщаться со всеми при необходимости.

В общем, вели мы с Фомой наблюдение, пытаясь понять и настроения придворных, и мысли стражников, и следующий ход самого султана. Последний оказался самым настоящим нытиком вопреки моим ожиданиям. Хлюпая носом и дрожа, он несколько раз кому-то звонил — судя по всему, моей цели, — жаловался и настойчиво просил приехать, а потом искал утешения у своих многочисленных жён. Что самое характерное, они его одаривали лаской и успокаивали прямо при страже. Такое в подобных странах обычно порицается, но тут, судя по всему, и стражи евнухи, и султан та ещё тряпка, что боится как за свою шкуру, так и за свой гарем, который я пообещал навестить.

В итоге, пока наблюдал, я кое-что заметил. И это даже не слабость, которой хватало у всех здесь присутствующих. Других объяснений, почему нас более чем за двое суток так и не раскрыли, я не вижу. В общем, заметил я возможность! Удивительную и неожиданную.