Закрытая комната

— Здесь весьма красиво, — сказал он небрежно и, помолчав, добавил: — Сад замечательный. Вы держите его в идеальном состоянии.

— Да, сэр. Я делаю все возможное, сэр. В этом году я занимался ландшафтом.

— Он, безусловно, чудо как хорош, и дом прекрасно подходит для такой красоты.

— Да, сэр.

Доктор Уэйленд обернулся и припомнил кое-что.

— Я приезжал сюда много лет назад, но не помню этого крыла из стукко. Его построили позднее?

Мужчина поднял глаза на крыло, и по его лицу пробежала тень, когда он ответил:

— О нет, сэр. Я работаю здесь двенадцать лет, и оно было здесь все время, что я помню. Слугам бывало не по себе, когда им приходилось туда ходить: они говорят, что там привидение, или что-то ведьмовское, или что-то подобное.

Доктор Уэйленд вытащил сигару из кармана и зажег ее медленным, обдуманным движением, а затем повернулся к садовнику.

— Это правда? Я полагаю, у многих мест есть своя история. В какое время ночи здесь, в Нормандейле, гуляют призраки?

Он засмеялся, но старик его не поддержал. Кинг заметил, что его лицо обуяла серьезность.

— Мы никогда не видели призраков — только слышали, сэр. Никто, кроме мистера Нормана, не заходил в эту комнату на первом этаже уже девять лет. Он выходит через ту странную дверь из своего кабинета. На ней диковинный кодовый замок, похожий на часы.

Уэйленд снова улыбнулся.

— Я полагаю, он делает это, чтобы оградить людей от неприятностей. Видите ли, некоторые химические вещества в неопытных руках иногда взрываются.

— Я знаю, сэр, но окно завешено тяжелыми зелеными шторами. Иногда мы слышим странную музыку из этой комнаты в полночь — это звуки чудного восточного там-тама, которые заставляют дрожать. Я слышал, что первая миссис Норман очень любила такую музыку. Она звучала в ее будуаре, который был украшен как дворец королевы.

— Это, вероятно, объясняет его замкнутость. Его гнетут старые воспоминания, и это, должно быть, заставляет думать о трагической смерти бывшей жены.

Старик мудро покачал головой:

— Возможно, но это не объясняет всех тех странных звуков, которые мы слышим почти каждую ночь. Видите, комнаты слуг находятся прямо над этой? Несколько старших уже привыкли, но молодые не остаются там долго.

Доктор Уэйленд выбросил свою сигару.

— Ну, дядя, я думаю, что мы достаточно посплетничали этим утром, и полагаю, что всем нравятся тайны. Но теперь я должен вернуться к своей пациентке.

Он вошел в комнату Энн и спровадил медсестру.

— О, Кинг, у вас есть план? — спросила она с нетерпением. Ее глаза горели волнением, а руки нервно двигались.

Он повернулся к ней с видом строгого врача.

— Если вы собираетесь впадать в истерику, я бессилен. Вы можете помочь мне, только если будете спокойны и смелы.

Она сразу же утихомирилась и умоляюще протянула руку.

— О, я буду, буду. Вы не можете оставить меня сейчас, Кинг!

Он взял ее руку и легонько сжал, в его глазах было такое живое, такое сильное чувство, что это почти поразило ее. Кинг приоткрыл рот, будто хотел что-то сказать, а затем резко закрыл. Он повернулся, словно собираясь уйти, но она крепко сжала руку мужчины, который мог бы освободить ее.

— Кинг! — прошептала она. — Скажите мне, вы знаете… вы видели… что-то?

Он долго смотрел ей в глаза, а потом заговорил хриплым от эмоций голосом:

— Энн, если бы это крыло сгорело дотла и все в нем превратилось в пепел — тогда вы вернулись бы к мужу и смогли снова любить его?

Она подняла руки, словно пытаясь отразить удар, и, откинувшись назад, уткнулась лицом в одну из мягких шелковых подушек. Она молчала, когда Уэйленд склонился над ней, борясь с эмоциями.

— Скажите мне, — строго потребовал он, — если я объявлю вам, что вы просто жертва чрезмерного воображения, что вы страдаете от галлюцинаций, что, поскольку только Бог и человек являются моими судьями, в вашей истории нет ни капли истины или правды — вы вернетесь назад к мужу?

Он положил руку ей на плечо и, не жалея силы, встряхнул ее.

Она подняла голову и посмотрела прямо в его горящие глаза.

— Нет, никогда. Зачем мучить меня такой околесицей? Я знаю, что видела. Ничто в мире не может этого изменить. Более того, я покину этот дом, если вы так пожелаете, даже на носилках.

— Энн, вы уверены? То есть вы не вернетесь, несмотря ни на что?

— Да, — ответила она непреклонно.

— Предположим, я отправлю Дика в дом для умалишенных, если это правда. Имейте в виду, я пока что не признаю, что это так.

Ее лицо побледнело, а губы дрожали, когда она отвечала:

— О нет, нет, не так, Кинг. Я не смогу этого вынести.

— Вы все еще любите его?

Она медленно покачала головой:

— Нет, боюсь, я почти ненавижу его за то, что он сделал.

— Если вы собираетесь уйти от него, почему бы не позволить ему оставаться в безумных мечтах?

— Нет! Все доказательства должны быть уничтожены. Когда-нибудь они обязательно всплывут на поверхность, и тогда весь мир будет жалеть меня и смеяться надо мной. Всегда! О, я этого не вынесу!

Мгновение Уэйленд молча смотрел на нее, а затем резко повернулся к двери. Он направился в кабинет, позвонить Норману в городской клуб.