Залив белого призрака

Прошли года, но так случилось,Опять с тобой мы встретились вчера…Твои глаза, зелёные, лучились, Затанцевали наши вечера.Смеёшься ты — и мне не удержаться.Летит звезда — желанье загадай!В том нет греха, успей ко мне прижаться,И губы мне доверчиво отдай.Я позабыл, но ты не позабыла,Что столько лет в объятиях чужих,Тебя любил, а ты меня любила…Скажи — зачем? А лучше — промолчи.А жизнь на всё своё имеет право.

Любимая, зачем мы разошлись?Любовью мы, наверное, играли?Наверно, так играла с нами жизнь?Вечерний час — моей любви улика,Безумно танго одинокое звучит,О чем ты думаешь, скрываясь за улыбкой?Скажи слова, а лучше — промолчи.

Все дружно захлопали. Старпом сделал строгое лицо и спросил с вызовом:

— Ты откуда такой прыткий?

— От папы с мамой.

— А почему экстремал? Чего хорошего в экстриме? Башку потерять хочешь?

— От любви лечусь, — сказал геолог откровенно. — Хочу избавиться.

— Зачем? Люби дальше. Жизнь не кончается. Клин клином вышибают!

— Я не страдаю…

— Врёшь? Страдаешь… — Чиф повернулся к старшему экстриму, сказал шутливо: Горбач, обидишь геолога — не спущу! От риска его не оттаскивай — пусть он раны душевные собственным страхом смазывает. Быстрее пойдёт лечение.

— А может не надо быстрее, чифуля? Пусть остаётся с нами?

— Умный ты, Горбач. Везучий. Такого романтика прихватил. Уважаю.

— Могу дать совет, — произнёс любитель сладкого, — лучшее лекарство от любви — сгущёнка. Любовь с первого взгляда!

— Любовь с первого взгляда экономит время!

— А у меня была история… — начал кто-то, и все загудели одобрительно.

Стало легко и душевно. Молодой перебирал струны. Количество пустых банок перед экстремалом увеличивалось. Жизнь демонстрировала аппетит и желания. Это было вчера. Это было ещё до прихода Призрака.

Разведчики

Старпом на мостике поучал второго и третьего помощников:

— Вы должны не только наблюдать за береговой группой, но и предполагать их поступки и действия. Будто вы с ними одно целое, амёба, распростёртая над морем и берегом. Что вы о них знаете?

— Старший группы — Горбач, бывший подводный диверсант, 48 лет. Второй — Чемпион и десантник, 32 года, любитель сгущёнки. Третий — Геолог, 25 лет. Что ещё? Цирковой!

— Почему «цирковой»?

— У него всё красиво. Его так Горбач с десантником окрестили.

— Экстремалы. Движений много, а мозгов мало, — ввернул второй помощник, как штопор в пробку.

— Кто идёт в экстрим?

— Туда не идут…

— Туда попадают, чиф. — Второй и третий помощники смотрели на старшего весело.

— В экстремалы, Юра, идут добровольно. Не от недостатка мозгов, не от желания получить деньги, а от страсти поиграть с собственным страхом. Есть такая болезнь. — Чиф постучал пальцем по косяку дверного проема, а потом — по голове. — Где это дерево поближе? Синдром спускового курка. Зачем? Посмотри на наших разведчиков. Старшой — от тоски по погибшим друзьям — это понятно. Чемпион — чтобы снова себя уважать за победу.

— Из сгущёнки?

— Не смейся над слабостью человеческой. Чемпион — он и со сгущёнкой первый… Цирковой — от несчастной любви — пусть поёт. Любовь не каждому удается. Это такой экстрим, что случись он с тобой хоть однажды — счастья тебе и моя уважуха. Тебе не понять, а хочется.

— А нам — выгодно. Есть кому на лёд идти или под корму нырять.

— Когда ты на винт намотаешь?

— Случайно! Сколько можно вспоминать?

— Правильно, уважаемый второй помощник. Потому что ты, если падать будешь, то с криком и матом. А они, безголовые, падают молча и маслом вверх. Дзюдо. Красиво. И бутерброд не портят. Потому что не просто профи, а в рубашке родились.

— Я тоже мог бы быть, — обиделся второй помощник, — но служил в стройбате.

— Причина.

— А зачем они ходят на берег?

— А что они ищут, чиф?

— Точно не знаю, но должны найти нам эту чёртову подводную лодку. Четвёртое место меняем, а следов её нет. На Горбача вся надежда — везучий он, гад.

— А на лодке что? Золото?

— Мертвецы. У каждого в голове дырка.

— От пули?

— От тайны. Чтобы не проговорились.

Горбач был не просто старшим, он был главным. Это чувствовалось во всём: он первым выпрыгнул на торчащий из воды камень, чуть коснулся его носком, чуть взлетел, взмахнув обеими руками, как птица, и стал на берегу, оборачиваясь белозубой пастью вожака. Голос у него был ровный и мягкий, как упругий поток:

— По одному! Катер — тянуть! Снаряжение разобрали… Контрольное время… Чиф, как слышно? Мы на месте. Работаем. Как понял? Приём…

— … Чиф, ответь Горбачу. Вышли к расщелине. Идём вверх. Конец связи…