Заложница поневоле

Ульяна мнётся на месте, кусает губы и старательно избегает со мной зрительного контакта. Я стал замечать, что она надевает исключительно скромную одежду, без вызывающего декольте или открытой спины. А еще с длинными рукавами. Даже когда в офисе тепло.

— Сегодня у вас только одна встреча. Ужин с японцами в шесть вечера. Название ресторана я уже скинула вам в почту.

— Хорошо, можешь идти обедать.

Ульяна уходит, я выключаю компьютер, разминаю затекшие мышцы и потом выхожу из кабинета. И очень удивляюсь, замечая Ульяну, хотя она уже должна уйти на обед. Она стоит на носочках и тянется к верхней полке, чтобы поставить папку на место. Размашистыми шагами направляюсь к ней, останавливаюсь аккурат за её спиной. Ульяна меня не замечает, а я, пользуясь случаем, втягиваю её аромат. Дышу ей. А потом тянусь рукой вперед, накрываю её руку на миг, чтобы забрать папку. Ставлю на место. Ульяна замешкалась на секунду, и этого времени мне хватает, чтобы вцепиться взглядом в рисунок на её руке. Как раз в том месте, где должна находиться вена, и шрам.

Не позволяю Ульяне опомниться, перехватываю её руку, разворачивая к себе. Она испуганно вжимает голову в плечи, отступает на шаг назад, упираясь спиной в шкаф, и смотрит на меня, как на врага народа. Боится.

— Что вы делаете?

Закатываю рукав ее платья, открывая вид на руку и рисунок, который она нанесла. Эта дура набила на руку татуировку, чтобы скрыть шрам!

— Отпустите!

— Что это? — игнорирую её вопрос. — Ты охренела? — не понимаю, что это на меня нашло. Почему так реагирую на простой рисунок.

Но, черт, это не просто рисунок, это татуировка. Рисунок можно убрать, а вот татуировку — нет!

— Ты хоть понимаешь, что натворила?

— Отпустите!

— Ты понимаешь, что татуировка навсегда останется на твоем теле? Её не сотрешь, как шрам или рисунок! — кричу, нет, ору. Кажется, рядом с нами столпился народ. — Что вы все стоите? Все марш в столовую! — кричу, будто на детей в детском саду.



Сжимаю её руку и просто тащу за собой в свой кабинет. Отталкиваю её от себя. Девчонка явно не ожидала от меня такого взрыва, потому что едва успевает сохранить равновесие. Поворачивается ко мне, в глазах стоят слезы. Но меня не разжалобить этим. В миг настигаю её, припечатываю к стене, уперев руки по обе стороны от её головы.

— Ты понимаешь, что означает “навсегда”? Понимаешь?

— Понимаю, — слабо отвечает она. Смотрит то на глаза, то на губы. Её губы так и манят меня к ним прикоснуться. Ртом.

— Твое тело создано, чтобы поставить в нем свой печать, клеймить тебя кровавыми засосами, а не шрамами или такими татуировками.

Говорю это и сам охреневаю от сказанного. Глаза девчонки расширяются до невозможности, рот она открывает и закрывает. Я больше не медлю, рывком накидываюсь на её губы. Остервенело целую, жестко сминаю её губы своим. Сжимаю одной рукой её скулы, заставляя приоткрыть губы и ныряю в рот языком. Подаюсь вперед, будто имитирую секс, давая ей почувствовать степень своего возбуждения. Показать, как я её хочу.

Чёрт, башню сносит, когда она отвечает, хватается за мою рубашку, целует не менее жарко, кусает язык, льнет грудью ко мне, а в следующую секунду её будто подменяют. Отпрыгивает от меня, разорвав этот замечательный поцелуй. Смотрит испуганно, дышит часто. Не понимаю, что случилось. Не заморачиваюсь, опускаю руки на её зад, сминаю ягодицы и тяну девушку к себе.

— Моя. Никому не отдам, будешь греть мою постель.

Вожу носом у её шеи и, как астматик, выдыхаю её запах. На землю меня вернула пощечина. Девчонка с яростью ударила меня так, что от неожиданности моя голова дернулась на бок. Блядь, а рука у неё тяжелая, как и взгляд. Она не плачет, её глаза мечут молнии.

— Никогда, слышишь, никогда больше не прикасайся ко мне. Если подобное еще раз повторится, подам на тебя за домогательство. Мерзавец. Я не твоя собственность, и никогда не буду принадлежать тебе. Найди себе другую игрушку, чтобы она грела тебе постель, ублюдок.

Сжимаю челюсти, чтобы, не дай бог, не ударить её. Не буду говорить, что никогда не поднимал руку на женщин. Поднимал. Первый и единственный раз. На неё. В ту самую проклятую ночь.

Она уходит, громко хлопнув дверью. Не успеваю перевести дух и проанализировать все, как в кабинет заходит Жанна. Смотрит на меня голодным взглядом, давая в полной мере ощутить, как сильно хочет. Я все еще возбужден после поцелуя с Ульяной, а Жанна удачно оказалась под рукой. Закрывает за собой дверь на ключ. В этот раз я слишком взвинчен, чтобы церемониться. Сам настигаю любовницу в два шага и жестом указываю, что делать.

Жанна знает, что делать. А минет у неё качественный. Ублажает отлично. Будто её рот только и создан для минета. Всаживаю свой член до упора. Жанна второй рукой пытается трогать себя, но я не позволяю. Сука, течет, как мокрая щель. Хнычет, прося меня взять её. Еле успеваю выйти из её рта, чтобы не кончить. Разворачиваю спиной к себе и беру в попу.

Бляха, кажется, меня никогда вообще не отпустит.