Замена объекта

- Про Кузнецова известно только первое после ПТУ место работы, в интернате есть документ о том, куда трудоустроен воспитанник. Потом он переехал, говорят, что в Кинель, но это неточно, и неизвестно, на каком предприятии он работал, а сам он больше не объявлялся. Самойлова проживает в Тюменской области. Слушай, у меня в Тюмени хороший товарищ есть, можно его попросить, чтобы он ее нашел и поспрашивал, не приезжали ли к ней с расспросами про Осипенко и Кузнецова. Ну, чтобы вашим ребятам не мотаться. И потом, версия пока сырая, следователь о ней ничего не знает, так что ни вас официально послать в командировку, ни в Тюмень запрос отправить он не может. А так сделаем все на дружеской ноге. Ты как?

- Да, в принципе, можно, - он снова почесал ручкой за ухом. - А твой товарищ кто? Из наших?

- Нет, журналист.

Наконец- то мне удалось не солгать. Я гордился собой.

- Да он нормальный парень, - заторопился я, увидев гримасу недоверия на лице Хвыли, - лишнего не наболтает и глупостей не наделает, проверено. Только ему надо немножко помочь, ну, позвонить кому-нибудь в Тюменское областное управление, чтобы пробили по адресному Самойлову, прибывшую из города Сызрани Самарской области. А дальше он все сам сделает.

- Да это-то не вопрос, позвоню, у меня там кореш по школе милиции служит. Ладно, уговорил, Дорошин. Назови-ка мне еще раз тот город в Оренбургской области, где работал и погиб Осипенко.

Я назвал.

- Попробую узнать, как там с бандитами дело обстоит, - пояснил Иван, делая очередную запись. - Может, он с местными деятелями чего-то не поделил. И потом, надо будет на его бывшей работе поспрашивать, там могут знать, были ли у него с кем-то конфликтные отношения. Чует мое сердце, придется следователю признаваться, по таким вопросам надо самим ездить, на чужих надежды нет никакой.

Я пожал плечами.

- Ну и признайся, что тут такого? Версия хоть и сырая, но материала под нее более чем достаточно. Да одного факта, что Кузнецов вовсе не Кузнецов и жил по поддельным документам, уже достаточно, чтобы следак возбудился.

- Ага. Это нам с тобой, Дорошин, достаточно, а со следаком нам в этот раз сильно не повезло. Кино такое есть «Тупой и еще тупее», видел?

- Видеть не видел, но название слышал.

- Вот это как раз тот случай. Он считает, что убить хотели Аллу, и сдвинуть его с этой точки даже бульдозером невозможно. Чуть слово скажешь - сразу в позу становится и орать начинает: «Я процессуальное лицо! Я один принимаю решения по делу!» Больной на всю голову. Ладно, придумаю что-нибудь, начальник у меня - нормальный мужик, может, с ним договорюсь как-нибудь.

Мы допили крепкий сладкий чай, и я собрался уходить. Иван пообещал на следующий день сообщить мне координаты его приятеля в Тюменском областном управлении, к которому может обратиться за помощью мой знакомый журналист, и на прощание протянул руку:

- Спасибо тебе, Дорошин. Ты очень толковую информашку раздобыл. Если нам удастся это направление раскрутить, будет просто супер. Еще раз спасибо.

Да пожалуйста. Не об деле, как говорится, радеем, а исключительно об собственном животе. О своей семье, иными словами.

***

Вид плачущего ребенка действует на меня, как мулета на разъяренного быка. Если в этот момент спросить меня: «В чем смысл твоей жизни, Игорь Дорошин? Зачем ты топчешь эту землю, небо коптишь?», я отвечу не задумываясь: чтобы дети не плакали. И старики тоже. По крайней мере, на моем участке.

Десятилетняя девочка плакала так горько, что я готов был без суда и следствия порвать на мелкие части того, кто ее обидел.

Мне позвонила ее мама и срывающимся от гнева голосом прокричала, что ее дочку избили и ограбили в подъезде, возле лифта, какие-то парни. Эту семью я не знал, не было случая познакомиться ближе, но моя визитка с номерами служебного, домашнего и мобильного телефонов была в каждой квартире. Я сам их разносил по адресам и либо вручал лично, либо бросал в почтовый ящик.