Замена объекта

И что означает эта твоя фраза о том, что ты Костю любила? Почему в прошедшем времени? Совсем еще недавно ты его любила в настоящем времени, куда же все девалось? Вчера любила, а сегодня уже не любишь? Так не бывает. Или ты и вчера его уже не любила и просто придумывала себе любовь к нему, или ты его еще и сегодня любишь. Так что не надо себя обманывать. Да, согласна, неприятно осознавать, что ты любишь человека, совершившего недостойный поступок. Но ты же все равно любишь, потому что любовь быстро не проходит, она проходит постепенно, просто многие этого не замечают и очень ловко сами себя обманывают. Вот ты думаешь, что сегодня уже не любишь Костю. А что будет, если он сейчас позвонит и скажет тебе, что закончил все свои дела и завтра возвращается домой? То есть выяснится, что он тебя не бросил и не собирался этого делать, более того, вдруг окажется, что и женщины никакой у него не было, а просто было очень много сложных и длинных дел. Ты что, снова его полюбишь? Или скажешь: не приезжай, я тебя больше не люблю? Чушь собачья! Ты придумала себе, что больше не любишь его, потому что неприятно и унизительно чувствовать себя любящей и брошенной. Намного легче, когда ощущаешь себя в такой ситуации нелюбящей, то есть разлюбившей. Ну, бросил - и хорошо, вроде как баба с возу - кобыле легче. И если окажется (а я уверена, что именно так и окажется), что ты не брошенная, тебе станет стыдно за то, что ты так поспешно отказалась от своей любви.

Вывод: ты любишь своего мужа, Одалиска, тоскуешь без него и очень не хочешь, чтобы он тебя бросил, и в этом нет ничего постыдного и унизительного. Не смей стесняться своей любви, слышишь? Это великое, потрясающее чувство, которое прекрасно само по себе независимо от того, на кого оно направлено, и оно ни при каких обстоятельствах не может быть смешным или достойным презрения и осуждения. Даже если любовь безответна, она все равно прекрасна и заслуживает уважения, запомни это. Когда твой муж вернется, ты еще вспомнишь эти слова и скажешь мне спасибо. Подумай.

Море.

Одалиска - Морю, 25 ноября 2004 года

Спасибо тебе, Море. Спасибо за все. Костя не вернулся, но все равно спасибо. Ты моя самая родная. Ты - самая лучшая.

О.

Игорь Дорошин

Саша Вознесенский вернулся через три дня. По телефону он уже сообщил мне, что нашел Наталью Самойлову, в девичестве Новокрещенову, в городе Заводоуковске, и она сказала, что в феврале к ней приезжал некий молодой человек с расспросами про Витю Осипенко и Колю Кузнецова. Звонил Саша из машины по дороге в аэропорт, у него садилась батарея в мобильнике, поэтому подробный рассказ мы отложили до личной встречи.

Светка буквально взяла меня за горло с требованием, чтобы встреча с журналистом проходила у нее дома.

- Ну а где вам еще встречаться? Ты сам говорил, что у него жуткая аллергия на кошачью шерсть, значит, твоя квартира отпадает. На улице холод собачий, декабрь все-таки. У него дома родители. Так где еще?

- Мы можем посидеть где-нибудь в нейтральном месте, - отбрыкивался я. - В баре или в кафе, например.

- Ну конечно! - презрительно фыркнула Светка. - А я как же? Ты что, собираешься отлучить меня от дела? Это после всего, что я для тебя сделала?

- И ты с нами в кафе посидишь. Хотя ради такой светской дамы, как ты, я, пожалуй, готов разориться на приличный ресторан.

- Еще чего! Я столько лет беспрерывно хожу на светские мероприятия и банкеты, что меня уже воротит от общепита. Когда действительно надо - тогда вопросов нет, но, когда этого можно избежать, я предпочитаю сидеть дома. Короче, Гарик, я пеку эклеры с заварным кремом и ореховый торт, а ты дуй в аэропорт встречать своего журналиста и вези его прямо сюда.

- Аделана! - огрызнулся я.

Это была моя маленькая месть за ненавистного «Гарика». Впрочем, против эклеров я совершенно не возражал, а Светкин ореховый торт неизменно вызывал у меня искреннее восхищение. Восхищение было настолько глубоким, что от торта я обычно отъедал не меньше половины. Как-то незаметно он проскакивал, никто и опомниться не успевал.

Прилетевший из Тюмени Саша так обрадовался, когда я предложил ехать к Светлане, что я прямо-таки начал подозревать… В конце концов, это для меня она - соседка и друг, но для других-то мужчин она - женщина, да еще какая! Впрочем, возможно, Вознесенский просто голоден и хорошо помнит, что у Светки кормят обильно и чрезвычайно вкусно.

- Рассказывай, - потребовал я, едва мы уселись в машину. - Только имей в виду, что тебе придется все это повторить еще раз, при Свете.

- Так, может, подождем? - резонно предложил он. - Чего два раза одно и то же перетирать. Приедем - и все расскажу.