Замес

Лидию время тоже не пощадило. Регистрация у нее была, но из действительно важного в жизни Лидии в официальные записи попало очень немногое. Например, имя (не Лидия) и адрес, по которому она не жила ни дня. Настоящим домом ей служили четыре комнаты на пятом этаже меньшей аркологии на самом берегу залива. Настоящая работа заключалась в отслеживании логистики на складах Льева, бертоновского лейтенанта. До этого она была его любовницей. А до того — его шлюхой, одной из целого стада. Кем была еще раньше — уже и не вспомнить. Когда она оставалась один на один с собой, а такое случалось нередко, она все твердила себе, как же ей все-таки повезло. У нее получилось слезть с базового, обзавестись на работе и влиятельными друзьями, и наставниками, встать на ключевой пост в весьма специфической структуре городской организованной преступности. Многим, очень многим повезло куда как меньше. Да, она постарела. Волосы подернулись сединой. В уголках глаз появились морщинки, на руках — первые неяркие старческие пятна. Она говорила себе, что все это — доказательства успеха. Слишком уж у многих ее друзей никогда не было ни единого подобного признака. И уже никогда не будет. Жизнь Лидии напоминала сшитое из жестокости и любви лоскутное одеяло, где лоскуты изрядно накладывались друг на друга.

Но она все равно занавешивала окна шелком теплых тонов и носила на запястьях и лодыжках серебряные колокольчики, какие были в моде у женщин куда моложе. Жизнь, вот такая, какая есть, была прекрасна.

Вечернее солнце висело над западными крышами, августовская жара делала воздух вязким. Лидия сидела на кухне и разогревала миску замороженного хумуса. Звякнула входная дверь, щелкнули и открылись замки. Вошел Тимми, мотнул, здороваясь, головой. Лидия подняла на него глаза, улыбнулась в ответ. Он пришел один, иначе и быть не могло. Когда они оставались вдвоем, рядом никому больше не было места. С той самой ночи, как умерла его мать.

— Ну, как прошло?

— Я типа все просрал, — ответил Тимми.

Сердце Лидии замерло, она старалась говорить спокойно и легко:

— Как так?

— Бертон сказал выбить из парня что получится. Я потом только понял, что речь шла о деньгах. Вот так. — Тимми прислонился к спинке дивана, сунул руки в карманы поглубже и пожал плечами. — Лажа вышла.

— Бертон разозлился?

Тимми отвернулся и опять пожал плечами. Когда он так делал, Лидия снова видела его маленьким мальчиком, ребенком, деткой. Она знала его мать, они работали вместе, и одна прикрывала другую, пока та прокручивала очередной фокус. Лидия была рядом с ней в подпольной клинике с истертым кафелем и холодными лампами, где Тимми появился на свет. Готовила ему суп в ночь, когда Льев впервые взял его в оборот, а пока он ел, плела байки про своего первого клиента и пыталась рассмешить. Они вместе выбирали музыку для поминок по его матери, и Лидия говорила тогда, что та как жила, так и умерла, и что он тут ни в чем не виноват. Хоть она никогда и ни от чего не могла его защитить, зато помогала выжить в мясорубке окружающего мира, а он взамен платил чем-то неосязаемым, неопределимым, но нужным, жизненно важным как игла для торчка.

— Сильно разозлился? — спросила она осторожно.

— Не то чтобы. Какое-то время буду прикрывать спину Эриху. Ему придется что-то там работать, и босс хочет, чтобы все прошло ровно. Так что тут все нормально.

— А ты? Ты-то как?

— Я? Да в порядке, — ответил Тимми. — Похоже, заразу какую-то подхватил. Грипп, что ли.

Лидия вышла из кухни, начисто забыв про еду, и положила руку ему на лоб. Холодный.

— Температуры нет, — сказала она.

— Да ерунда, — ответил он, стягивая рубашку через голову. — Потряхивает немного, да пару раз голова кружилась по дороге. Ничего серьезного.

— А с тем мужиком что случилось, ну, к кому тебя Бертон посылал?

— Застрелил.

— Насмерть?

Лидия пошла в спальню. Алый свет заката пробивался сквозь желтый шелк. У стены стоял древний платяной шкаф с потемневшей, изъеденной годами серебряной отделкой. Двуспальная кровать была из дешевой пены, точно на такой Лидия когда-то работала, простыни от времени стали тонкими, мягкими как попка младенца.

— Пальнул из дробовика в грудь, стоя где-то в метре. — Тимми пошел за ней. — В дырку можно было кулак засунуть. Так что да, скорее всего.

— Ты когда-нибудь человека убивал? — Она потянула платье вверх — бедра, талия, голова.

Тимми расстегнул ремень, нахмурился.

— Не знаю. Довольно сильно отметелил нескольких парней. Кто-то из них мог и не встать больше, но уж чего не знаю, того не знаю. В смысле, чтобы наверняка.

Лидия расстегнула лифчик, он соскользнул на дешевый ковер. Тимми стянул штаны, откинул их вместе с ботинками. Белья он не носил, эрегированный член болтался в воздухе, словно принадлежал кому-то другому. В лице не читалось и тени желания, одно лишь легкое огорчение.

— Тимми, — сказала Лидия, задирая бедра, — ты не заболел. Это травма.

— Думаешь? — Его по-настоящему удивила эта мысль. И позабавила. — А что, может быть. Хм.

Он стащил с нее трусы.

— Бедный Тимми, — прошептала она.