Заметки авиапассажира. 37 рейсов с комментариями и рисунками автора

Меня всегда ставит в тупик вопрос, который мне задают из пограничного окошка: “С какой целью летите?” Я никак не могу понять, с какой целью этот вопрос мне задают. Если представить себе искреннего и честного человека, что возможно, но довольно сложно, и представить себе, что он честно отвечает на поставленный вопрос, то могут получиться следующие варианты ответов. Первый: “Вы знаете, девушка, я очень люблю Францию (ну например). Ее культуру, вино, сыры. Еще я хочу встретиться там с мадам К. Между нами уже кое-что было. Ну вы понимаете… В общем, может быть, мы поженимся. Если честно, это цель моей поездки”. Второй: “Мне очень надо встретиться с г-ном К. Мы должны наконец подписать с ним договор о поставке крупной партии унитазов (ну например). Г-н К. почему-то тянет с подписью. Вы понимаете, без унитазов никак нельзя. Это основная цель моей поездки”. Третий: “Понимаете, девушка, я по профессии простой киллер. Мне заказали убрать г-на К, потому что он не отдает долга моему заказчику. И вообще, он, этот К., очень плохой человек. Ну вы понимаете? К. – цель моей поездки…”

Меня так и подмывает иногда использовать один из этих вариантов. Но я молчу. Ответ мне всегда подсказывает сама девушка в окошке. “Туризм?” – спрашивает она. И я утвердительно киваю.

Как-то я прилетел из одной страны, а через восемь ночных часов уже улетал в другую. Так получилось. Встречала и провожала меня одна и та же девушка в паспортном окошке. Увидев меня, она обалдела, а я – обрадовался. Вот она не задавала мне никаких вопросов. Возникло ощущение, что между нами что-то было. А между нами была действительно ночь.

Небольшой и не очень трезвой компанией мы возвращались из Праги. Мой друг Андрей Светиков купил резиновую маску Ленина. “А слабо пройти тебе в ней паспортный контроль?” – подначивал его я. Это, пожалуй, единственный раз, когда я видел улыбки на лицах девушек-пограничниц во всех окошках. Трудно поверить, но маску даже не попросили снять. Хохотали все. Когда я выходил из аэропорта, навстречу мне бежал запыхавшийся человек: “Не знаете, самолет из Женевы уже приземлился? Пассажиры прошли?” И я, находясь в контексте только что описанной ленинианы, не смог удержаться, что, конечно, очень некрасиво с моей стороны: “Я видел Ленина. Только что. Он уже прошел. Значит, самолет из Женевы приземлился, товарищ”. Каждый раз, каждый раз, когда я куда-нибудь улетаю и стою в очереди к окошку паспортного контроля, я начинаю дико волноваться. И, чтобы взять себя в руки, я начинаю представлять себе, как паспортный контроль проходила бы труппа улетающих на гастроли лилипутов. Вот интересно, их что, поднимают на руки, или подставляют табурет, или к ним выходит сама девушка-паспортистка из своего стеклянного терема? Я бы много отдал, чтобы увидеть эту сцену.

“И Родина щедро била меня березовым током, березовым током…” Ну конечно, никакого березового тока в природе не существует. Это чушь. Абсурд. Но надо попробовать включить свое абстрактное мышление, иначе легко угодить в психиатрическую больницу. Эта фраза пришла мне в голову, когда я проходил паспортный контроль в очереди второй час, уже прилетев на Родину. Недалеко от меня на своих золотых ногах стоял улыбчивый Николай Цискаридзе. Звезда отечественного балета, как мне кажется, сдерживал толпу от негодования. Если уж он спокоен и вместе с нами, то что уж роптать нам? Он-то спокоен и улыбчив, а вот Родина… Родина мрачна, напряжена и усердно ловит шпионов, тщательно проверяя паспорта у своих граждан, включая Николая Цискаридзе.

Почему такой строгий паспортный контроль только у нас, я понять не могу. Итальянцы, например, на вас вообще не смотрят, они разговаривают между собой. Как правило, о еде. Впрочем, как-то один итальянский пограничник разозлился, когда не очень новый русский человек, у которого он проверял паспорт, стоял перед его окошком и громко говорил по мобильному телефону. То есть практически повернувшись затылком к итальянцу. Тут итальянец дал итальянского темперамента, и у нашего “бычка” чуть не выпал телефончик и его большое “бычье сердце”, зажатое, как обычно, в левой подмышке. “Бычье сердце”, кто забыл, – это такая сумочка. Ее еще называли “пидораской”. Она была всегда набита деньгами и документами. Справедливости ради надо сказать, что как-то в том же окне в Италии я видел пограничника, который, проверяя документы, с не исчезающей с лица улыбкой говорил по своему cellulare (по-итальянски – мобильник). Я прислушался, речь шла, как я и писал выше, о еде. О том, что он будет есть сегодня в обед. О, это был большой список. К такому разговору нужно отнестись с должным уважением и пониманием.

А в арабских странах я видел, как проходят паспортный контроль женщины в парандже. Они поднимают шторку на доли секунды, причем так, чтобы сбоку увидеть лица было невозможно. Этот показ адресован исключительно пограничнику. И в этом смысле он, пограничник, видит у жен соотечественников то, что должен видеть только их муж. Он как гинеколог, в каком-то смысле.