Заметки по пастырскому богословию

Помочь пастырскому самосознанию может верное догматическое представление о природе священства, согласно которому сообразность Христу и иные дарования подаются священнику даром, не как результат его личных «заслуг», и потому отнюдь не означает подобия Ему. Сообразность священству Господа может и должна лишь побуждать священника к подвигу

уподобления Спасителю в святости жизни, налагая на него тем большую ответственность

пред Богом и Церковью, чем более человек-священник качественно отличается от остальных членов Церкви. При таком восприятии вещей становится возможным и даже естественным одновременное созерцание пастырем высоты своего священства и глубины своей личной человеческой немощи и греховной поврежденности. Здесь открывается достаточно простора для того спасительного «страха Господня», который есть «начало премудрости», и премудрости пастырского самосознания в том числе. При правильном самовосприятии человек-священник осознает себя священником Христовым не только за Богослужением и «на людях», но и в семье, в личной жизни, наедине с собой, когда его никто не видит. С другой стороны, он чувствует себя грешным человеком и при общении с людьми, и за Богослужением во всем благолепии священных риз, когда являет собой образ, одушевленную икону Христа Спасителя.

ЛИЧНАЯ ЖИЗНЬ

Она тоже отмечена знаком Креста, ибо состоит из двух, на первый взгляд, трудно совместимых направлений - потребности личного восхождения к Богу путем духовного совершенствования (вертикаль) и необходимость служить людям со всеми их не только духовными, но и житейскими попечениями, что явно «отрывает» от личного подвига (горизонталь). Но именно в страдании на этом «кресте» и рождается подлинное православное пастырство. Если же «убегать» от такого креста, то и здесь можно впасть в крайности или небрежения о людях и их нуждах, или небрежения о личном подвиге в угоду чрезмерному попечению о других. Прежде всего все это относится к семье священника, если он женат, или к окружающим братиям, если он подвизается в монастырской обстановке, в иноческом чине. Монашеское житие - особая область, в которой мы не можем быть компетентны, так как не принадлежим к ней. Поэтому тема нашего разговора по необходимости будет ограничена заметками о жизни женатого приходского священника.

Основой и как бы центром всей жизни священника является, конечно, молитва. Как и все православные он обязан соблюдать молитвенное правило утром и вечером, а так же пред служением Литургии. Но помимо этих «уставных» и обязательных «правил», у священника может и должна быть молитвенная внутренняя жизнь как свободное припадание ко Господу, как подвиг как можно более частого обращения к Нему, пребывания в совете с Ним.

Казалось бы, молитвенная жизнь священника является простым продолжением того молитвенного делания, которым он занимался как мірянин еще до принятия сана. Однако это не совсем так. При всем сходстве есть и отличия. Они обусловлены качественным отличием человека-священника от его же состояния в чине мірянина. Он как-будто тот же человек и в то же время не тот... Теперь дело его личного спасения теснейшим образом связано, сопряжено с делом спасения тех, кто вверен его духовному руководству. И до конца его жизни одно будет прямо зависить от другого. Так что священник не может спасаться, не спасая других, и не может спасать других, не спасаясь сам. Вот почему не только в какие-то отдельные специальные молитвы, но во всю личную молитвенную жизнь священника постепенно привходят пастырское чувство, пастырская озабоченность, пастырский страх, пастырские радость и любовь.

О правилах молитвы написано очень много и более чем достаточно! Поэтому мы не будем здесь повторять того, что содержится в «Добротолюбии» в «Невидимой брани» Никодима Святогорца, в наставлении о молитве преподобного Паисия Величковского, святителей Игнатия (Брянчанинова), Феофана (Затворника) и множества других святых отцов и подвижников благочестия древних и новых времен. Скажем только, что всю эту дивную науку православной аскезы и молитвы непременно должен изучать священник, если он не хочет заблудиться сам и совратить с верного пути своих пасомых. Дело молитвы не так просто, как иногда кажется, ибо идти путем «священного трез­вения» в молитве чрезвычайно трудно по причине множества соблазнов, предлагаемых душе человека врагами его спасения. Об этих опасностях тоже написано достаточно много и подробно. Мы позволим себе остановиться лишь на некоторых наблюдениях, как особенно актуальных, на наш взгляд, для современной обстановки.