Заметки по пастырскому богословию

Даже при общем беглом взгляде на духовное состояние современного церковного общества бросаются в глаза две основных крайности молитвенного делания, свойственных как мірянам, так и священникам. Одна из них - искусственная, фальшивая, наигранная молитва, другая - бездушная, «механическая», небрежная молитва. Это тоже как Сцилла и Харбида, так что уклонение к одной или к другой равно чревато погибелью. В первую крайность склонны впадать не обязательно только лицемерные, фарисействующие люди. Во множестве случаев искусственность в молитве возникает как раз у людей очень искренних, но с «чувствительной», склонной к экзальтации душой (это в основном - женщины, но бывают и мужчины), а так же у людей с «артистической» жилкой, воспитанных на светском искусстве (это в основном выходцы из интеллигентной среды). Искусственность (наигрышь) в молитве возникает по двум при­чинам. 1) Человек хочет как можно скорей получить духовное

наслаждение от молитвы. Молитва «сухая» его тяготит и никак не удовлетворяет. Не дожидаясь Божией благодати, человек подсознательно сам наигрывает те «умилительные» чувства, которые, как ему кажется, должны сопровождать молитву. 2) Человек читает молитвенные тексты и восхищается глубиной, силой, «эмоциональностью» показанных там мыслей и чувств. Ему кажется, что он и должен

молиться с теми же яркими переживаниями. Но их у него самого нет. Человек забывает, что молитвенный текст, читаемый им, - это еще

не его молитва, это молитва великих подвижников, до которых ему еще далеко. Но думая, что молитвенный текст нужно читать с теми чувствами, которые там и показаны, человек невольно начинает наигрывать, искусственно воссоздавать в себе их. Получается молитва ложная, притворно воздыхательная, «парительная», как иногда говорят отцы. Она неизбежно приводит к самопрельщению, а то и к прелести. Это зло весьма умножилось в наши дни. Развелось слишком много кликушествующих, «пророчествующих», впавших в крайнюю экзальтацию и даже в беснование людей. И слишком часто доверчивые принимают их за «Божиих людей», за «истинных подвижников». Современному пастырю Церкви много придется и побороться, и пострадать от таких, с великим терпением и умением стараясь научить верной молитве тех, кто еще способен учиться. Для этого, как минимум, священник сам должен быть свободен от этой крайности, хорошо понимать ее сущность и психологические основы.

Но молитва может иметь и иной характер - быть «механической», формальной. Человек полагает, что все дело молитвы только в том, чтобы прочитать определенные положенные тексты, нимало не заботясь о том, состоялся ли при этом разговор с Богом, принял ли Господь его молитву или нет. Такая молитва (одними устами), как говорят отцы, - это вообще не молитва. Ее логическим завершением является духовное бесчувствие, омертвение. Как правило, это бывает связано с общей бездуховностью жизни при черезмерном погружении в чисто житейские попечения. В этом состоянии очень трудно заставить себя даже стать на молитву. Утром для молитвы, как кажется, совершенно нет или очень нехватает времени. Вечером наступает такая усталость, что человек начинает зевать, едва став пред иконами... Обманчивость этих состояний вполне обнаруживается тем, что на «важные» или очень интересные для человека житейские дела у него вполне хватает и времени, и сил, как утром, так и вечером. Следовательно, все дело в том, что молитва не имеет для него той ценности, того интереса, как иные земные увлечения или заботы.

У священников к этому может добавиться и иное искушение. Священник так много времени вынужден посвящать церковной молитве за Богослужением и при исполнении треб, что считает себя свободным от обязанности уделять должное внимание личному молитвенному деланию. Это очень распространненая и очень губительная ошибка. Она изобличает духовное бесчувствие пастыря, при котором молитва оказывается для него чем-то вроде каторжной обязанности, тяжкой повинности.

Молитва должна стать потребностью души. Но для этого она должна стать правильной, то есть совершаться в «простоте сердца» и быть духовно трезвенной. Человек должен помнить, что в молитве нельзя ни воображать тех лиц, к которым он обращается, или каких-либо вещей духовных, ни домогаться высоких или умилительных переживаний; нельзя и быть рассеянным, небрежным. Различные благодатные чувства на молитве - дело Божия смотрения и подаются верно молящемуся, когда тот их и не ожидает. Не следует смущаться поэтому, если долгое время молитва является как бы «сухой». Лишь бы она была внимательной, когда и ум, и сердце пребывают в тех духовных смыслах, которые выражены в молитвенных текстах. Как этого достигать, учат православные подвижнические руководства, о которых мы уже упоминали.