Замкнутый круг

– Супер! – прошипел я. Хотя сделанных фото заказчику впоследствии оказалось достаточно, мой перфекционизм не позволял оставлять все как есть. Но делать было нечего – в закрытую комнату к ним я никак бы не попал.

– А вы, как я понимаю, развлекаетесь оскорбляя беззащитных женщин? – не унималась женщина-Франкенштейн. Она вдруг побледнела, схватившись за живот. Испугавшись, что уйду оттуда с чужим ужином на одежде, я подвинулся в сторону, но, слава богу, отделались отрыжкой.

– Будьте здоровы.

Она вылупилась на меня, собираясь, очевидно, послать куда подальше, но почему-то вдруг улыбнулась.

– А ты все остришь.

– Не заметил, когда это мы перешли на «ты».

Я собрался вставать.

– Кто вообще уходит из клуба трезвым?

– С чего ты решила, что я трезвый?

– Ага! – она хлопнула ладонью по столу. – Все-таки на «ты». А с того, что на столе ни одного пустого стакана, а это место не такое уж и хорошее, чтобы вовремя убирать пустую посуду.

– Очень разборчиво для того, кто не может устоять на ногах.

– Еще от тебя пахнет только одеколоном. При том паршивым.

– От тебя пахнет лучше?

– От меня пахнет бутылкой коллекционного бренди. Извини, мальчик, такой тебе и не снился.

Мальчик.

Я мог бы поздравить ее с выпуском из начальной школы во время сессии на пятом курсе.

Но это не могло меня задеть.

Нет.

Но задело! Она была настолько наглая, насколько пьяная, и с каждым выпитым бокалом (или в ее случае рюмкой) становилась все более невыносимой.

– Оо-у. Ты обиделся? – она залилась смехом и икнула. А потом она начала смеяться над собственной икотой.

Я же устал терпеть этот цирк и ушел. Но до сих пор вспоминаю эту чокнутую, и даже иногда она снится мне в кошмарных снах, где я остаюсь без заказов и без денег, а она падает на меня, прижимая к земле, дышит перегаром и смеется: «А надо было пользоваться одеколоном получше!». К слову, парфюм я все же сменил, хотя мне не присуще прислушиваться к мнению пьяных сумасшедших.

Артем Васильевич Плешецкий, или просто Плешь, как я записал его контакт, жил в самом богатом частном секторе города. Дома на его улице все как на подбор – кирпичная кладка, панорамные окна, большая терраса; к тому же ухоженная площадка перед домом, идеально выстриженные кусты и каменная тропинка.

Дверь мне открыла домработница – невысокая женщина в белом фартуке и с пучком на голове, точно как в американских фильмах. Глаза у нее полезли на лоб от моего внешнего вида. Я снял кофту, но футболка под ней тоже была мокрая. Женщина запричитала, принялась поправлять мою прическу, разгладила футболку руками, отряхнула джинсы от капель. Я даже не успел опомниться – мне вдруг показалось, что я пятилетний пришел с улицы домой, а мать отчитывает меня и отчитывает.

– Он уже полчаса вас ждет! Весь как на иголках, обожемой! – схватилась за голову домработница.

Она проводила меня к двери кабинета и шепнула:

– Постучите.

Я постучал.

– Через минуту еще раз постучите, ждите ответ! Пожмите руку, потом сядьте на кресло! Не мямлите, говорите сразу о деле, обожемой… – она вздрогнула, когда услышала голос Плешецкого. Он пригласил меня войти. – Сразу жмите руку и садитесь! – шепнула она напоследок.

Так я и поступил. Плешецкий сидел за столом в черном костюме. Волосы его были зализаны вправо и чуть ли не отсвечивали от настольной лампы. Он продолжал что-то печатать на ноутбуке, не смотря в мою сторону. Весь его вид, вместе с антуражем строгого кабинета, так и сочился деньгами, надменностью и самовлюбленностью. Казалось, я нахожусь на приеме у президента, а не местного бизнесмена.

Следуя советам домработницы, я представился и протянул руку. Долгие десять секунд прошли, прежде чем Плешецкий посмотрел на меня стеклянными глазами, перевел взгляд на руку и бросил небрежно:

– Сядь.

Кабинет слишком вылизан и педантичен. В кроссовках, с которых стекала грязь, в мокрой футболке, с растрепанными волосами я чувствовал себя пятном на белой рубашке.

Рассматривая обстановку, я отметил на стенах несколько старых черно-белых фотографий местной сети отелей «Plеvаs», на них мужчина в модном костюме нулевых со светлоголовым мальчиком в белой футболке-поло и шортиках. Рядом на камине звезда национальной гостиничной премии за лучший проект реконструкции отеля.

Как вы уже догадались, Плешецкий принял в наследство отцовский гостиничный бизнес. Изучая накануне своего заказчика, я узнал, что название «Plevas» образовано из двух слов – Плешецкий Василий. Не сказал бы, что название удачное – будто кто-то плюнул, а не назвал отель – тем не менее, это были три самые успешные пятизвездочные гостиницы в городе. В некоторых отзывах Плешецкого описывали как приветливого и небезразличного хозяина. Постояльцы сравнивали его с отцом и говорили, что Артем управляет отелями ничуть не хуже, а может быть даже лучше.