Замкнутый круг (СИ)

Как только меня выпустили из-под стражи, я поехал в больницу, устроил настоящий скандал под ее дверьми, просил впустить меня, дать мне с ним поговорить… Тогда Вадим чудом уберег меня от повторного ареста, привез домой и отпиздил так, что встать два дня не мог. А потом узнал, что Мелкий наш повесился, написав слова песни на своей руке, что-то про дружбу, не вспомню уже, после этого апатия и полнейшее нежелание жить затопили меня с головой.

Прошло уже полгода с того рокового дня, когда я очнулся в луже крови у машины с трупом. Если бы мне кто рассказал заранее, что так может быть, я бы рассмеялся ему в лицо. Не бывает так. Но случилось. И это изменило меня, всех нас поломало.

Как ни хотел Малой, чтобы мы оставались вместе, не достиг своей цели. И дело вовсе не в том, что мы перестали дружить, наоборот, мы стали еще ближе, много ближе. Просто, уйдя на тот свет, он забрал тех нас, беззаботных отчасти, молодых, таких, какими мы были десять лет назад, при первой нашей встрече… он забрал нас с собой, туда, откуда не возвращаются.

Я пытался на него злиться, пытался возненавидеть, пытался в его жестокости найти тот отторгающий меня фактор - и не мог. Передо мной все также, как живой стоял молодой невысокий худощавый парнишка, с ярко-красными волосами и искристым, полным жизни взглядом. Пускай и умирал он душой очень давно, он навсегда останется для меня другом. Человеком, которому бы доверил свою жизнь даже после того, как он чудом чуть не просрал мою.

Быт наш тоже пришлось поменять. Квартиру у меня родители отобрали, последний раз я их видел на похоронах Августа, да и тогда мне было не до них. Все мое внимание забрал Вадим. Дождь шел, почти ливень, нам толком-то и попрощаться не дали… Не знаю, откуда тогда взялись силы, но заломать Вадьку удалось не сразу. Он кидался на гроб, не понимал, что происходит, звал Августа, шаря безумным взглядом по живым. Уткнув его мордой в грязь, я просил его прийти в себя, умолял не сдаваться, принять выбор Мелкого. Он больше двух часов просидел под ливнем в тонкой куртке прямо в луже грязи перед новеньким деревянным крестом. Он звонил Малому, удивлялся, почему тот не берет трубку, писал СМС, говорил, что убьет его, если он не обнаружится… а потом в один момент затих, выдохнул неестественно резко и улыбнулся. Понял, что его больше не вернуть и не услышать его мелодичный говор, в холодильнике не будут вечно пропадать продукты, а вещи перестанут перемещаться по квартире по желанию безумного авангардиста. После того дня я ни разу не видел слез Вадима, будто и болеть за что-то так сильно, чтобы душа рыдала, ему уже было не за что.

Дениса конечно уволили, даже не уволили, а мягко попросили. Он у нас оказался парень упертый. Медицину не бросил. Сейчас работает водилой на Скорой помощи, а по выходным в платной клинике врачом подрабатывает. Там же, по сути, пациентам все равно, кто их лечит, главное, чтобы за свои отданные деньги получали квалифицированную помощь, а уж в умениях Дениса сомневаться не стоило.

Я сам написал заявление на увольнение. Не смог больше сидеть в офисе. Забросив юридический красный диплом на дальнюю полку и присыпав горкой пыли, устроился замом на склад. Работы много, тяжелая, да и нервы жрет не дай Бог никому, но мне нравится, помогает отвлечься.

Вадим… А что Вадим? Сука он, одним словом! Между нами ничего же не изменилось. Ну да, признаю, что-то у меня к нему есть, и это что-то никак не удается классифицировать. Когда его нет - я скучаю, когда же он рядом - мне его убить охота, сильно, прям до дрожи. Все наши конфликты заканчиваются одинаково: либо он меня пиздит, либо трахает, и я уже не могу ответить точно, что из этого лучше. Взрыв адреналина, буря эмоций и безумный драйв - в обоих случаях, и также, в независимости от финала, болит все тело. Он не привязывает меня к себе, не стремится ограничить, просто, перед тем как ебнуть мне в челюсть, стоя на пороге МОЕГО дома, уточняет: трахался я с кем или нет? А так как врать я ему так и не научился, отвечаю честно: “Да”. Наказания долго ждать не приходится. Но он по-прежнему не называет это ревностью, скорее - воспитанием.

Внутри меня произошел надлом. Денис говорит, что я помешался, стал гиперзаботливым. А как ему объяснить, что Малой наш преподал мне хороший урок. Я же не видел ни черта, погряз в своем коконе так, чтобы мне хорошо было, а их проблемы не замечал, поэтому теперь стараюсь реабилитироваться, хоть так отблагодарить того, кто ради меня пошел на такой безрассудный шаг.