Замкнутый круг (СИ)

- Че стоишь? Беги давай, - срываюсь на Вадима. Не со зла. Его уверенность, хладнокровие это заставляет в груди все кипеть и плавиться. Уже слабо ощущаю себя, будто и не я это вовсе, другой человек. Думаю, он видит это по моим глазам, поэтому и не орет в ответ.

- Завтра поедешь со мной, напишешь заявление об угоне авто. Но для этого придется вспоминать, где ты провел эти сутки, чтобы не вызвать подозрений.

- Где. Моя. Машина?

- В земельке закопана. А что?

- Вы больные?!

- Нет, но отмыть ее все равно бы не вышло, и сиденье слишком пропиталось кровью, так что улик хоть отбавляй. А так бензином залили, подожгли, подождали пока прогорит, - кажется, я седею на глазах, - и закопали. Все. Вали вспоминай, где твою блядскую тушу таскало.

- Я не помню.

- Лучше вспомни, а то я сам докопаюсь, где тебя носило, - подходит ближе, оставаясь в метре от меня, и дышит так тяжело, загнанно, будто, блядь, машину закапывал. - И уж тогда точно посажу.

- В тюрьму? - пискнув, вжимаю голову в плечи, отступая к стене.

- На кол, - рявкает на всю кухню и уходит прочь. Вот и поговорили.

Мы с Вадимом всегда тяжело находили общий язык. Несмотря на то что дружим больше десяти лет, я ближе к Дену, а он с Августом постоянно на связи. Но когда мы все вместе, у нас нет четкого разделения, всегда находятся темы для разговора, поднимаются глобальные вопросы, даже личное обнажается, но некое напряжение чувствуется. Всегда чувствовалось. Напрягает ли меня это? Вовсе нет. Он слишком… слишком правильный, принципиальный, навряд ли я когда-нибудь смогу подпустить его ближе, чем Дениса или Августа.

Попытка поспать или вспомнить хоть что-то - превратилась в муку. Не выходит не то что уснуть, даже лечь, присесть, замереть в одном углу, остановиться… Меня тянет, вытесняет из этого дома. И бежать хочется, уводя за собой весь ужас сотворенного моими руками, кровь с которых уже не отмыть, и шага ступить не могу. Нити из самого сердца тянутся к ним, к этим троим людям, что, наплевав на себя, пошли за мной прямо в ад, в его пропасть, ведь что будет, если наш обман раскроется - страшно даже представить.

Так и скитаюсь по небольшому, отстроенному лет двадцать назад дому, скольжу пальцами по шершавым стенам, считаю доски под ногами. Здесь все так же, как было десять лет назад, когда мы в первый раз приехали сюда пацанами. Помню этот детский восторг: дурачились как ненормальные, и было так легко, не существовало никаких границ. Тогда Август напился и мы больше часа не могли его найти, а он забрался на крышу дома и уснул, поганец. Вадим тогда все время был на телефоне, отец не давал и шанса отдохнуть, а Август его отчаянно спаивал, пока тот не отрубился. А ночью, когда все уснули, Денис учил меня целоваться. Все было так важно, значимо, казалось нужным, и даже в своем безрассудстве мы были вместе, а сейчас стены этого, всегда служащего нам укрытием дома давят, они напирают подобно лавине, даже воздух кажется иным. Как быстро мы повзрослели. Дену уже тридцать, Вадим догоняет его, мне двадцать шесть - самый младший, Август старше меня на год, но лет своих почти не ощущаю. Так же, как и поддержки. Она сыпется у меня на глазах, в испуганных взглядах друзей, и я понятия не имею, почему они все еще не бросили меня. Я бы понял. Честно. Не осудил.

- Долго тут торчать будешь? - шаги Вадима за собственным боем сердца не слышу, поэтому вздрагиваю от его вкрадчивого голоса над головой.

Нехотя поднимаю на него взгляд, встречаясь с расплавленным серебром, всегда полупустым и слишком глубоким.

- У тебя глаза красивые, - криво усмехается, сползая по косяку напротив меня, - но холодные, - склоняю голову вбок, он копирует мою позу, скрещивая кисти на коленях. Он босой, брюки закатаны до щиколоток, в ухе вставлена сережка, вызвавшая у нас кучу возмущений. Простецкая серая майка не дает разгуляться фантазии, открывая красивые руки и в меру широкие плечи. Его можно назвать симпатичным.

- Жизнь потрепала, - отвечает на мой немой вопрос.

Отвернувшись к двери, разрываю наш зрительный контакт. За серой неприметной дверью, ведущей в подвал, уже больше двух часов орудует Август, под страхом смерти никого туда не пуская. А меня выворачивает наизнанку от слабости своей, от рвотных позывов, едва стоит уловить хоть единый чужеродный звук, но сил подняться и помочь нет, их уже нет.

- Не рано ли для неполной тридцатки? - не открываю глаза, так и оставаясь в темноте.

- Я долго жить не собираюсь, в органах век короткий, так что половину пути я уже прошел, - произносит так легко, спокойно, смирившись, а у меня сердце ухает вниз от его слов, хотя и стараюсь этого не показывать.

- Если подольше пожить хочешь - уходи, пока есть время, - удается даже улыбнуться, через боль, но все же удается.

- Из органов?

- И из них тоже. Вадим… - уверен, что если выйдет отговорить его, то и остальные меня оставят. Это вместе мы сильные, по отдельности же простые люди, каждый со своими бедами и комплексами.

- Не начинай. Не тебе решать, как мне просирать свою жизнь.