Замок из песка

Машина остановилась возле лестницы с мраморными перилами. И тут же со ступенек сбежал мужчина в светлых брюках и белой рубашке, с коричневым в клетку платком, повязанным вокруг шеи. Несмотря на солидный возраст, двигался он удивительно легко и вообще вид имел довольно спортивный. Мужчина сам подошел к нашему «БМВ», сам открыл перед дамой в сером дверцу. Но, глядя на него, я вдруг необыкновенно ясно поняла смысл фразы: «Короля играет окружение». Торопливая услужливость, почти робость читалась не только в слишком суетливых жестах водителя, тут же выскочившего из машины, но даже в том, как Эвелина-Анелина протянула кисть для поцелуя.

— Привезли сокровище? — спросил мужчина, выпуская ее пальцы.

— Привезла, Константин Львович, — она указала на меня кивком головы. — Мне кажется, это то, что нужно. Во всяком случае, ребята Максика расстались с ней с большой неохотой…

Потом мы втроем прошли в дом. Из разговора хозяина с дамой в сером я поняла, что зовут ее все-таки Эвелиной Витальевной. И занимается она в театре то ли администраторской, то ли продюсерской деятельностью. Но, в общем, меня занимал не столько их разговор, сколько внутреннее убранство особняка: высокие светлые арки, возникающие одна за другой, словно в бесконечном зеркальном коридоре, ворсистые и мягкие ковры на полу. Но главное, картины! Даже я — особа, неискушенная в живописи, почувствовала, что они прекрасны. Они дышали и жили — и пейзажи с мартовскими полупрозрачными деревьями, и портреты, выполненные в нежных, пастельных тонах. Но особенно много было картин с балетной тематикой.

В гостиной, куда пригласил нас Константин Львович, тоже было светло и просторно. Легкие гардины едва заметно колыхались от ветра. За каминной решеткой стояла большая напольная ваза с цветами. Мы сели на низенький диванчик, обитый пестрой тканью. Через несколько минут женщина в строгом бежевом платье принесла кофе.

— Настенька, Эвелина Витальевна говорит, что после училища вы работали в театре? — Константин Львович сделал глоток. И я обратила внимание на его руки. Изящные и по-мужски красивые, они не были маленькими. Чашечка из темного стекла казалась по сравнению с ними совсем крошечной.

— Да, я танцевала в театре. Но совсем немного.

— И какие же партии?

— В общем, только одну — Жизель. Но готовила Кончиту из «Юноны».

Эвелина Витальевна тонко и многозначительно улыбнулась. Хозяин особняка одобрительно кивнул.

— Что ж, Жизель — это неплохо. Особенно если учесть, что вы совсем недавно закончили учебу… Но позвольте спросить: что заставило вас уйти из театра?

— Проблемы личного характера.

И снова Константин Львович кивнул, словно соглашаясь с какими-то своими мыслями.

— Но надеюсь, что эти самые личные проблемы не помешают вам танцевать у нас?

Не зная, что ответить, я замялась.

— Да вы не пугайтесь, Настенька! — Он окинул всю меня с ног до головы вроде бы ласковым, но в то же время внимательным взглядом. — Я имею в виду только одно: у нас в труппе не приветствуется замужество. Понимаете, все мужчины, а в особенности мужья — по сути, собственники. Начнутся домашние скандалы, придирки: «Почему так поздно?», «Где была весь день?», «Куда это поехала после спектакля?» Ну, вы сами понимаете… Это театр, это балет, это труд по многу часов и до седьмого пота. Никуда от этого не деться. Еще проблема — удаленность от Москвы. Иногда девочкам приходится и на ночь оставаться, здесь у нас свой маленький интернат… Да и потом, я сразу должен предупредить, театр у нас необычный, публика элитная. После спектаклей бывают банкеты. И гости очень часто хотят видеть в числе приглашенных балерин.

Мне мгновенно представилось нечто на правительственном уровне. Толстые мужчины с серьезными лицами в первом ряду. Их жены — холеные, одетые с иголочки и увешанные бриллиантами. Непременная охрана — бугаи в штатском, зорко рыскающие глазами по залу.

— Но дело в том, что я приезжая и в Москве живу даже не у родственников, а просто у знакомой женщины! — проговорила я торопливо и испуганно.

— Это не страшно. Со временем снимем вам более подходящее жилье. А если вы тревожитесь насчет пресловутой регистрации, то это и вовсе ерунда…

Мне ни с того ни с сего вспомнилось: «Что твоя прописка? Главное, чтобы писка была». Но к данной ситуации это не подходило. Что и говорить: и дом, и хозяин производили чрезвычайно приятное и респектабельное впечатление.

Правда, закончился наш разговор на не совсем оптимистической ноте.

— Что ж, тогда до завтра? — сказал Константин Львович, поднимаясь с диванчика. Солнечный луч отразился в блестящей броши, скалывающей его шейный платок. — Вам нужно будет подъехать сюда к десяти утра. Желательно, пока со своими танцевальными туфлями, если, конечно, они есть. Вас посмотрит наш балетмейстер Раиса Николаевна. Если вы подойдете — начинаем работать. Если нет — все равно было очень приятно познакомиться… До дома вас довезут.

Попрощавшись, я вышла из гостиной. Но успела услышать, как хозяин негромко сказал Эвелине:

— Да, порода чувствуется. Жаль будет, если она окажется слабой танцовщицей…