Замок из стекла

Однажды той зимой я пришла из школы и увидела, что перед нашим домом стоит Cadillac Coupe DeVille золотого цвета. Я сразу подумала о том, что социальная служба по работе с малолетними из неблагополучных семей подыскала нам приемную семью миллионеров, но в доме гордо расхаживал папа, крутя на пальце ключи от автомобиля. Папа объявил, что Cadillac является теперь официальным средством передвижения семьи Уоллс. Мама гундосила в ответ, что жизнь в трехкомнатном сарае без электричества предполагает некое достоинство бедняков, но если к жизни в трехкомнатном сарае добавляется золотой Cadillac, это превращает человека в классического представителя «белого отребья»[52].

«Где ты его нашел?» – спросила я.

«Удача в картах и блеф», – гордо ответил папа.

С тех пор, как мы переехали в Уэлч, у нас было несколько автомобилей. То были жалкие развалюхи с умирающими моторами и потрескавшимися лобовыми стеклами, с дверями настолько прогнившими, что через них можно было видеть асфальт. Эти машины не выдерживали дольше пары месяцев и точно так же, как и Oldsmobile, в котором мы приехали из Финикса, не заслуживали даже собственного прозвища, не говоря уже о карточке ежегодного ТО и официальной регистрации. На Coupe DeVille красовалась наклейка, свидетельствующая о том, что ТО пройден и действует в течение года. Машина была неописуемо красивой, и папа предложил возобновить традицию присвоения имен нашим авто. «Эта машина напоминает мне Элвиса», – сказал он.

Я, конечно, подумала о том, что папе следовало бы продать Элвиса, чтобы поставить в доме нормальный туалет и купить нам новую одежду. Мои черные кожаные туфли, которые я купила за доллар, разваливались и держались на английских булавках, которые я покрасила черным фломастером, чтобы они меньше бросались в глаза. Фломастеры я использовала для того, чтобы скрыть дырки на моих штанах, рисуя пятна на своих ногах. Я решила, что цветные пятна на ногах будут менее заметны, чем заплатки на штанах. У меня тогда было две пары штанов: синие и зеленые. В результате, когда я снимала брюки, у меня на ногах оставались синие и зеленые пятна.

Но папа любил Элвиса слишком сильно, чтобы его продать. Если честно, то и я любила эту машину. Это был длинный и элегантный автомобиль, словно яхта. В нем были кондиционер, кожаная обивка, стекла опускались при нажатии кнопки, и даже работали поворотники, поэтому папе не приходилось показывать направление поворота рукой. Когда мы ехали в машине по городу, я милостиво улыбалась людям на улице, словно я была наследницей нефтяного шейха. «Горный Козленок, ты умеешь вести себя, как принцесса», – говорил в таких случаях папа.

Маме Элвис тоже очень нравился. Она перестала преподавать и посвятила свое время рисованию. В выходные мы иногда выезжали на ярмарки, которые проводились в разных местах штата. На этих ярмарках было много бородатых мужчин в комбинезонах, игравших на дульцимерах, и женщин в деревенской одежде XIX века, которые продавали всякие «чесалки» для спины и фигурки медведей и шахтеров из угля. Мы набивали багажник Элвиса мамиными картинами и пытались их продать. Мама рисовала портреты людей по восемнадцать долларов за штуку, и иногда у нее даже были заказчики.

Во время путешествий мы спали в Элвисе, потому что денег у нас хватало только на бензин, да и то далеко не всегда. Тем не менее, путешествовать было приятно. Каждое путешествие напоминало нам о том, как легко встать и поехать, куда тебе хочется.

Приближалась весна и время окончания школы для Лори. Каждый вечер я лежала в кровати и думала о том, как сложится ее жизнь в Нью-Йорке. «Ровно через три месяца ты будешь в Нью-Йорке», – говорила ей я. Через неделю я говорила ей: «Ровно через два месяца и три недели ты будешь в Нью-Йорке».

«Пожалуйста, давай не будем на эту тему», – сказала однажды Лори.

«Ты нервничаешь?» – спросила ее я.

«А как ты сама думаешь?»

Лори очень переживала. Она не очень хорошо представляла себе, что будет делать в Нью-Йорке. Эта часть нашего плана оставалась очень слабо проработанной. Осенью я считала, что Лори будет учиться в одном из университетов и получит стипендию на обучение. Она была финалистом национального конкурса среди учеников средних школ. Правда, она не сдала последний тест, потому что он проходил в Блуфильде, куда ей пришлось ехать на попутках. Ее взял в кабину дальнобойщик, который начал к ней приставать. В результате Лори опоздала на тест и его не прошла.

Мама поддерживала план Лори переехать в Нью-Йорк и говорила, что сама бы с большим удовольствием переехала в большой город. Она предложила, чтобы Лори подала документы в университет Cooper Union[53]. Лори собрала портфолио рисунков и непосредственно перед тем, как отправить их в университет разлила на них кофе, после чего мама сделала предположение, что Лори боится успеха.