Замок из стекла

Лори узнала о том, что литературное общество оплатит обучение студенту, который создаст лучшую работу на тему «Гении английской литературы», и решила, что сделает из глины бюст Шекспира. Лори трудилась неделю не покладая рук. Для работы она использовала заостренную палочку от мороженого. В результате бюст получился, словно копия Шекспира с его глазами немного навыкате, бородкой и серьгой в ухе.

Однажды вечером мы сидели и смотрели, как Лори заканчивает свою работу. Вдруг появился пьяный папа и заявил: «Это совсем не похоже на Шекспира. И вообще, как я вам уже говорил, Шекспир – это чистый миф».

Каждый раз, когда мама вынимала книжку с пьесами Шекспира, папа говорил, что они написаны не великим английским бардом, а большим коллективом людей, в который входил и граф Оксфорда, потому что в те времена в Англии не было ни одного человека, который обладал бы словарным запасом в тридцать тысяч слов. В общем, папа утверждал, что Шекспира, как гения английской литературы, не существовало.

«Этим бюстом ты только увековечиваешь обман, который продолжается уже несколько веков», – критиковал папа.

«Папа, это всего лишь бюст», – оправдывалась Лори.

«В этом-то и вся проблема», – отвечал папа.

Он критически осмотрел бюст, после чего быстро протянул руку и размазал мокрую глину на губах поэта большим пальцем.

«Что ты наделал?» – в ужасе закричала Лори.

«Теперь это не просто бюст, а бюст с глубоким символическим значением, – сказал папа. – Работа называется «Немой бард».

«Я столько времени на него потратила! Я лепила его так долго! – кричала Лори, – а ты взял и испортил!»

«Я его облагородил», – возразил папа.

Он заявил, что поможет Лори написать сочинение, доказывающее, что Шекспир – это собирательное имя творческого коллектива, точно так же, как Ренуар – это всего лишь один из авторов картин, которые ему приписываются. «Да ладно, ты произведешь фурор в литературном мире!» – убеждал ее папа.

«Да не нужно мне никакого фурора! Я просто хочу получить стипендию и пойти учиться!» – отвечала Лори.

«Черт подери, ты участвуешь в забеге лошадей, а мыслишь, как коза. Козы не выигрывают забеги и гонки», – сказал папа.

Лори не собралась с духом, чтобы восстановить испорченный бюст. Она смяла глину и оставила ее на рабочем столе. Я сказала Лори, что, даже если ее не примут в художественную школу или университет, она все равно поедет в Нью-Йорк. Она может жить на накопленные нами деньги, найдет работу и только после этого подаст документы. Это был наш новый план.

Мы очень разозлились на папу. Папа расстроился и заявил, что ему даже не хочется домой возвращаться, потому что никто его не ценит. Он утверждал, что не хочет отговаривать Лори от поездки в Нью-Йорк, но, если у нее в голове есть хоть капля здравого смысла, она останется дома. «Нью-Йорк – это клоака, где живут педики и насильники», – неоднократно повторял он. У Лори украдут деньги, она будет жить на улице, станет проституткой и наркоманкой, как большинство сбежавших из дома детей. «Я говорю это, потому что я тебя люблю, – настаивал он. – Я не хочу, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое».

Однажды вечером, когда мы уже девять месяцев собирали деньги на поездку Лори, я пришла домой и хотела положить в копилку несколько заработанных долларов. Свиньи-копилки не оказалось в старой швейной машинке. Я стала искать ее в спальне и нашла на полу.

Кто-то разрезал копилку ножом и украл наши деньги. Я сразу поняла, что это сделал папа. Но не могла себе представить, что он падет так низко. Лори еще ничего не знала. Она была в гостиной и рисовала плакат. Я хотела спрятать копилку и попытаться набрать денег, пока Лори ничего не знает о пропаже. Но потом я поняла, что не смогу возместить деньги, которые мы втроем собирали девять месяцев. За месяц до отъезда Лори это было бы нереально.

Я вошла в гостиную и встала около нее, пытаясь найти слова трагичного сообщения. Лори рисовала плакат с надписью «Томми». Через некоторое время Лори подняла голову и спросила:

«В чем дело?»

По выражению моего лица она тут же поняла, что что-то не так. Лори встала со стула так резко, что опрокинула флакон туши, которая залила рисунок, и побежала в спальню. Я ожидала, что она громко закричит, но вместо этого последовала долгая тишина, после которой я услышала, что она плачет.

В тот вечер Лори решила не ложиться спать, а дождаться папу. Она сказала, что, если надо, она не пойдет на следующий день в школу, но папа не появлялся три дня. Наконец, мы услышали его шаги на нашей шаткой лестнице.

«Ты – ублюдок! – закричала Лори. – Ты украл наши деньги!»

«Черт возьми, о чем ты? – спросил папа. – И выбирай выражения». Он прислонился к косяку и зажег сигарету.