Замок на Воробьевых горах

Мария рассказывала спокойно и деловито, почти скучно. Она чувствовала повышенный интерес ребят к теме лекции и намеренно снижала пафос.

Наконец закончила свой долгий монолог и спросила:

– У кого-нибудь есть вопросы?

– А как вы думаете, куда отправился Сабуров? – поинтересовался Виктор Бронников. – Ведь он сгорел живьем. А это совсем не то, что кремация мертвого тела.

– Добавь еще то, что Сабуров покончил жизнь самоубийством, – сказал, подергивая курчавую бородку, Эдик Граубергер.

Но Виктор в ответ на его замечание лишь пожал плечами, словно не видел большой разницы между самоубийством и убийством.

– Не думаю, что это стоит обсуждать, – сказала Мария.

– Почему? – удивился Граубергер.

– Потому что… – Прозвеневший звонок не дал ей закончить фразу.

Мария откинулась на спинку кресла, облегченно вздохнула и сказала:

– Все свободны.

– А репетиция сегодня будет? – поинтересовался Бронников.

– Сегодня – нет, но завтра – да. Всего доброго.

Последним аудиторию покидал Малевич. Дождавшись, пока остальные студенты выйдут, он остановился возле стола Марии.

– Вот то, что я обещал, – тихо сообщил Стас, зыркнув глазами по сторонам, и вложил в ладонь Марии полиэтиленовый пакетик. Она спрятала его в карман кофты и спросила:

– Сколько с меня?

– Сто баксов.

– Ты уверен?

– На все сто, – с усмешкой скаламбурил Стас.

Мария достала было бумажник, но он положил пальцы на ее руку и отрицательно качнул головой:

– Нет. Потом рассчитаемся.

– Но я…

– Потом, – повторил Малевич. Он помолчал несколько секунд и вдруг негромко проговорил: – Мария Степановна, я никогда не продавал «дурь» преподавателям.

– Всегда бывает первый раз, правда?

– Конечно. Но я бы хотел, чтобы это осталось между нами.

– Само собой.

Стас улыбнулся.

– Вот и хорошо. Если понадобится еще что-нибудь – обращайтесь.

3

На кафедре Мария застала одного лишь Ковалева.

– А где остальные? – спросила она.

– Кто где, – сухо отозвался Ковалев. – А вам, собственно, кто нужен?

– Я просто спросила. Не возражаете, если я выпью здесь кофе?

Ковалев, на мгновение отведя взгляд, поблуждал им по стеллажам с книгами, потом слегка пожал плечами.

– Пожалуйста.

Мария прошла к кофейнику и занялась приготовлением кофе. Она чувствовала, что Ковалев наблюдает за ней. Наконец кофе был готов. Мария взяла чашку и прошла к журнальному столику.

– Простите, забыла спросить: может, и вы хотите?

Мария ожидала живой реакции, но Ковалев откинулся в кресле, перевел взгляд с нее на стену и задумчиво сказал:

– Нет, спасибо.

Потом оглядел Варламову с ног до головы, задержался взглядом – взглядом инквизитора на ее лице. Этот человек, показавшийся ей поначалу таким славным и забавным, готов был собственноручно сжечь ее на костре.

Секунд тридцать Ковалев смотрел на нее, и Мария не слышала других звуков, кроме его дыхания. И вдруг он сказал:

– Если разобраться, не такое уж вы и большое зло. Вы что-то вроде мелкого беса. Но любой пожар начинается с маленькой искры. И я не хочу, чтобы вы тут… искрили. На факультете учились и преподавали мои дед и отец. Я, в каком-то смысле, продолжаю их дело. И в настоящий момент вижу свой долг в том, чтобы выковырять занозу, пока она не привела к нагноению и воспалению.

– Заноза – это я?

– Не только, – сказал Ковалев, обкусывая заусеницу на большом пальце. – Все удивляются, почему Завадский к вам благоволит. Но я-то знаю почему. Болезнь жены свела его с ума. День за днем, месяц за месяцем он убирает за ней дерьмо и наблюдает, как она угасает. Тут и самый стойкий ум рехнется.

– А вы, вероятно, метите на его место? – осведомилась Мария, отпив кофе.

Ковалев пожал плечами:

– Почему бы и нет? Из меня вышел бы неплохой завкафедрой.

– Завадский не отдаст вам свое место. Он умный человек и понимает, что вы за фрукт. Рано или поздно вам дадут пинок под зад и вышибут с кафедры.

Лицо Ковалева скривилось.

– Я не стану с вами ругаться. Вы меня не вынудите. Я просто здорово испорчу вам жизнь. – Он бросил неприязненный взгляд на Марию и вежливо осведомился: – Говорят, вы лечились в психиатрической клинике?

– Было дело.

– Уверены, что долечились? У меня есть влиятельные знакомые в психиатрических кругах. Могу посодействовать.

– Думаю, вы свяжетесь с ними и без моего согласия.

Ковалев усмехнулся, глядя на собеседницу сквозь ироничный прищур.

– Вы правы. На войне все средства хороши. И если я не могу вас сжечь, то запереть в палате для умалишенных вполне в моих силах.

Это был весомый аргумент. Марии пришлось признать, что конфликт и вправду может иметь неприятные последствия. Однако когда Ковалев вновь уставился на нее своими голубыми глазами, не отвела взгляд. И мужчина, должно быть, расценил это как принятие вызова.

– Приятно было поболтать, – бросил он беззаботным, но полным яда голосом. Затем поднялся и добавил: – Засим разрешите откланяться.

Мария, не в силах больше выносить злобного хорька, с холодной иронией бросила:

– Откланяйтесь. Похоже, ни на что другое, кроме поклонов, вы не годитесь.