Замок на Воробьевых горах

Мария знала твердо: Сабуров пытался овладеть ее разумом и ее душой. И почти добился своего. Тогда, в комнате блока номер 935, она была готова подать ему руку и вытащить его из огненного кошмара, в котором он обречен страдать вечность. И лишь вмешательство другой силы – Глеб, любимый мой мальчуган, где ты? Было ли все это реальностью? – спасло ее от того, чтобы стать орудием мести в руках сгоревшего заживо мертвеца. Чтобы стать… посредником?

И все-таки Сабуров вернулся. Хотел вернуться – и вернулся. Некому было защитить Антипа. Монстр покинул свое обугленное инвалидное кресло и вошел в Антипа, заполнил его душу, как едкий дым заполняет легкие человека, запертого в горящем доме.

Вероятней всего, это произошло во время спиритического сеанса. Мария где-то читала, что если спиритический сеанс проводится не по правилам, то душа мертвеца может овладеть кем-нибудь из присутствующих, вселиться в него, как свирепые бесы вселились в гергесинских жителей.

Коля Сабуров выбрал Антипа. Вселился в него и принялся мстить. Первой жертвой свирепого духа стала Вика Филонова, легкомысленная вертихвостка с высоким коэффициентом интеллекта. Вторым был Жиров, недалекий верзила, комплексующий из-за насмешек приятелей-интеллектуалов. Затем Сабуров добрался и до прочих.

Почему Сабуров не тронул Завадского? Оставил его на десерт? Или просто ничего о нем не знал?

Что ж, вполне может быть. Возможно, и для мертвецов мир не так очевиден и прозрачен, как принято считать.

Марии больше не хотелось об этом думать.

В сумочке у нее лежала маленькая инкрустированная серебром шкатулка. В ней не было ни шприца, ни ампул, ни таблеток, ни сигарет, но была вещь, которой Мария дорожила больше всего на свете, – фотография сына.

Темно-вишневая «Мазда» Марии резво бежала по Ярославскому шоссе на северо-восток. Начинался новый день.