Замок на Воробьевых горах

Мария вздохнула и отвернулась от зеркала. Хотела отойти, но вдруг остановилась. У нее появилась странная уверенность, что ее отражение – вместо того, чтобы отвернуться, как сделала сама Мария, – продолжает смотреть ей в спину.

«Чушь! – сказала себе Варламова. – Сон закончился. Я не сплю».

И медленно повернулась к зеркалу, взглянув на свое отражение. Отражение как отражение. Ничего особенного. Вот только… Разве она улыбается? Вроде нет. Тогда почему улыбается ее отражение?

Мария медленно подняла руки к лицу, чтобы пощупать свои губы и убедиться в том, что они действительно улыбаются. Отражение повторило жест. Но в движениях его было что-то издевательское, словно оно не копировало, а пародировало действия Марии.

Варламова ощупала пальцами уголки губ и щеки. Никакой улыбки! Марию прошиб пот.

– Боже… – выдохнула она.

– Боже, – повторило и отражение, но с опозданием в долю секунды.

Мария в ужасе смотрела на зеркало и попятилась. И ужас ее усилился, когда она увидела, что отражение не пятится, как должно было быть, а наоборот – приближается к тонкой грани, разделяющей два мира.

Мария сделала над собой усилие и отвернулась от зеркала. Проговорила хрипло:

– Это все из-за лекарства. Надо завязывать с уколами.

Почти не сознавая, что делает, она стянула с кровати покрывало, повернулась и набросила его на зеркало.

Глава 6

1

Антип открыл дверь, позевывая и почесывая ногтями голый живот. Его длинные черные волосы растрепались, лицо чуть припухло со сна. На груди парня, с левой стороны, Мария увидела татуировку – профиль какого-то чудовища, обвитого змеями.

Увидев Варламову, Антип смутился и пробормотал:

– Ой… простите…

Он спрятался за шкаф, но тут же вынырнул обратно, натягивая на голову застиранную футболку.

– Проходите, Мария Степановна!

Варламова вошла и села на стул. В комнате пахло хмельным перегаром и прокисшим табачным духом. В глубокой тарелке с остатками кетчупа на стенках громоздилась гора окурков. Под столом валялись пустые пивные бутылки.

Антип быстро похватал с пола и кровати вещи и швырнул их в шкаф – с глаз долой. Создав видимость порядка, парень удовлетворенно уселся на краешек стола и посмотрел на гостью. Та бросила взгляд на часики, затем перевела его на Антипа.

– Неужели спал?

Антип откинул с лица длинную черную прядь и улыбнулся.

– Ночка выдалась веселая.

– Что праздновали?

– Пятницу, тринадцатое.

– Ясно, – кивнула Мария. – Такой праздник грех пропустить. А что у тебя за татуировка?

– На груди? – уточнил парень.

– А есть еще где-нибудь?

– У меня их три, – с гордостью сообщил Антип. – На груди, на пояснице и… В общем, еще в одном месте.

– Силен! – одобрила Мария. – Но я видела только на груди.

– Там голова Тилля Линдеманна в гриме, а вокруг его головы – нимб из ядовитых морских змей.

– Не знаю, кто такой Тилль Линдеманн, но выглядит он жутковато.

– Ему за это хорошо платят, – насмешливо заметил Антип. – Тилль Линдеманн – солист группы «Раммштайн». А я…

Дверь приоткрылась, и в образовавшийся проем всунулась лохматая голова.

– Антипыч, есть че опохмелиться?

Тут «голова» увидела Варламову и кивнула:

– Здрасте.

– Добрый день, – отозвалась Мария.

Антип же, прищурив темные глаза, неприветливо проговорил:

– Опохмелиться тебе? А кто у меня ночью последнюю бутылку пива спионерил?

– Скажешь, я?

– Нет, Пушкин. Прекрасно слышал, как ты ночью входил в комнату и шарился под столом.

«Голова» рассеянно нахмурилась:

– А чего ж не окликнул?

– Ломало.

– Ясно. Прости, я думал, ты спишь. С меня баттл.

Голова скрылась, и дверь мягко защелкнулась.

– Н-да… – проговорила Мария, доставая из сумочки сигареты. – Что хоть пили-то?

– Да все подряд.

– Похмелье мучает?

Антип покачал головой:

– Не-а. У меня похмелий не бывает.

– Счастливчик. – Мария оглядела стены комнаты, обклеенные постерами. – Ты вроде гот, а на стенах у тебя плакаты с хиппи и панками.

Антип зевнул, прикрыв рот ладонью, и, моргнув заслезившимися глазами, объяснил:

– А я не чистокровный гот. Я шатун.

– Кто-кто?

– Шатун. Шатаюсь из стороны в сторону, то к тем, то к этим.

– Зачем?

Антип пожал худыми плечами:

– Не знаю. Наверное, ищу себя.

Антип сполз со стола, открыл окно и подтянул за веревку маленькое пластмассовое ведерко с водой. Из ведерка он вынул две бутылки «Балтики». Одну протянул Марии:

– Угоститесь?

Мария насмешливо прищурила глаза:

– Нет, спасибо. А ты запасливый!

– С волками жить – по волчьи выть, – невозмутимо отозвался Антип.

Он сунул невостребованную бутылку в ведро и снова спустил его вниз. Закрыл окно, снова сел на край стола, открыл бутылку, отхлебнул из горлышка и сделал блаженное лицо.

В прихожей хлопнула дверь, и кто-то громко крикнул:

– Какой гондон нарисовал мне сердечко на лбу?

– Заткни пасть, Хомяк! – донеслось в ответ. – У Антипа гости!

– Суки, оно же не стирается!

– Заткнись, говорю! У него девушка.

– О! – произнес голос, мгновенно смирившись. – Я тогда позже зайду.

Дверь снова хлопнула. Антип отхлебнул пива, взглянул на Марию и пожал плечами, как бы говоря: чего вы хотите – общага.

Мария достала из кармана кофты карту памяти и показала ее Антипу.

– Я пришла к тебе вот из-за чего.