Замок на Воробьевых горах

– Ну-ну, – мягко проговорил Максим Сергеевич и погладил широкой ладонью по ее волосам. – Я все знаю. История, конечно, ужасная, но тебе больше не о чем волноваться.

– А ты?

– Ну, у меня теперь будет куча проблем. Но я справлюсь. – Он вздохнул. – Я слишком сильно был занят своим горем и не замечал ничего вокруг. Это моя вина. Но кто бы мог подумать, что они способны на такую страшную глупость!

– Ты знаешь, они убивали людей…

Завадский кивнул:

– Да, я уже слышал. Завтра вся Москва заговорит об этом.

Она отпрянула, глядя Завадскому в глаза, провела по его небритой щеке ладонью и пробормотала дрогнувшим голосом:

– Бедный… Как же тяжело тебе придется!

– Не тяжелее, чем тебе.

Мария всхлипнула.

– Послушай… Я только сейчас поняла: а ведь у ребят, молодых амбициозных дураков, был взрослый наставник. Тот, кто внушил им все эти идеи, подсунул нужную литературу и культивировал в них дьявольское самомнение. Тот, кто отвечает за все, что произошло.

– О ком ты говоришь?

– О Ковалеве.

Максим Сергеевич слегка отодвинул от себя Марию и пристально посмотрел ей в глаза.

– Подожди… Ты хочешь сказать, что Игорь Иванович…

Завадский осекся, лицо его оцепенело. Мария кивнула:

– Да. Это он, мерзавец, сбил их с пути.

Несколько секунд завкафедрой размышлял, хмуря брови, затем прямо взглянул на Марию и сказал твердым голосом:

– Мы должны позвонить в милицию и все рассказать.

Но она отрицательно покачала головой:

– Нет. У нас нет доказательств. Но мы должны добыть их. Ковалев ведь тоже живет в ГЗ?

– Да.

– И он наверняка еще ни о чем не знает. Если мы застанем его врасплох, у нас есть шанс разговорить негодяя и добиться признания.

– Как?

– Не знаю. Но я… я попробую его спровоцировать.

– Не уверен, что ты приняла правильное решение.

Мария мягко тронула его за руку.

– Максим, ты сказал, что чувствуешь и свою вину. У тебя есть шанс все исправить. Неужели ты им не воспользуешься?

Завадский еще колебался.

– Если все так, как ты говоришь, Ковалев – страшный человек и способен на что угодно.

– Да. Но мы сможем его остановить. Я чувствую. Я это знаю.

Они зашагали к лифту. Коридор, залитый тусклым светом бронзовых светильников, был по-ночному пустынен.

– Я зайду к нему одна и попробую как-нибудь его спровоцировать, – сказала Мария. – Ты останься за дверью и внимательно слушай.

– Не нравится мне все это, – неуверенно проговорил Завадский. – У меня такое ощущение, будто я тебя подставляю.

– Не бойся, я сильная. И умная.

– Да, – усмехнулся Завадский, – ты не последняя рыбка в водоеме.

Мария вдруг замедлила шаг.

– Что? Что ты сказал?

Завадский рассеянно скосил на нее глаза.

– Не помню. А я что-то сказал?

– Ты сказал, что я не последняя рыбка в водоеме.

Завадский опять усмехнулся.

– Любимая поговорка моего отца. Он был заядлый рыбак и каждый раз, когда ему попадалась крупная рыба, говорил, что это не последняя рыбка в водоеме.

Мария остановилась.

– Что? – Завадский внимательно посмотрел на Марию. И вдруг зрачки его сузились, а лицо исказила гримаса досады, и он в сердцах выговорил: – Проклятие! Опять твоя проклятая проницательность. А я думал, что все уладил.

Мария сделала шаг назад, не спуская с Завадского испуганного взгляда.

А тот сунул руку в карман куртки и достал нож.

– Ты был их Наставником… – тихо бормотала Мария. – Они поверили тебе, и ты сделал из них чудовищ…

– Сумасшедшая, – четко и хладнокровно произнес Завадский. – Твой разум не выдержал жестоких испытаний, и ты приняла меня за Ковалева. Напала на меня с ножом, и я вынужден был защищаться.

Мария перевела взгляд на нож, который он держал в руке. Мотнула головой, отступая еще на шаг.

– Нет, ты не посмеешь.

По лицу Завадского пробежала судорога.

– К сожалению, ты не оставила мне выбора, – с жестокой горечью проговорил он. – Ты слишком крепко увязла во всем. Пора положить этому конец.

Мария продолжала пятиться, пока не натолкнулась спиной на стену. Дальше отступать было некуда. Некоторое время они стояли неподвижно и смотрели друг другу в глаза. Варламова не кричала, потому что понимала – едва ее рот откроется для крика, как Завадский ударит ножом. А сопротивляться ему она бы не смогла. Мария и раньше видела, какой Максим большой и широкоплечий, теперь он казался ей просто громадным.

На его грубоватом, смуглом лице шевельнулись губы.

– Прости.

– Максим, нет!

И снова это случилось с ней – время словно замедлило ход. Лезвие ножа в руке Завадского ярко блеснуло, отразив свет люстр, и стало приближаться. На лице мужчины не было ни ярости, ни злобы, а только усталость. Смертельная усталость и досада.

За мгновение до того, как острие ножа коснулось груди Марии, она качнулась в сторону. Нож зацепил кофту, Мария услышала звук разрезаемой ткани. На оцепеневшем лице Завадского отразилось изумление.

Мария попыталась вырваться, но он схватил ее за запястье и снова занес нож для удара. Но тут за плечами Завадского выросла худая, сутуловатая фигура, и время снова потекло так, как положено. Чьи-то пальцы вцепились Завадскому в плечи и откинули его назад. Падая, он дернул Марию за руку, отчего та потеряла равновесие и растянулась на паркетном полу.