Замурованные: Хроники Кремлевского централа

По телевизору Галина Вишневская рассказывала об уникальной художественной коллекции Ростроповича, проданной ею государству.

— По-моему, в девяносто четвертом. — Сергеич прищурился, вспоминая год. — Когда Жирик набрал больше всех голосов на выборах, в одной компании отдыхали Ростроповичи, Собчаки, а рядом, в окружении крепких ребят, Михась. Правда, Михасем он тогда еще не был. А там ресторан, дискотека, Михась с Собчаком вприсядку выплясывали. — Сергеич улыбнулся. — И как раз горячо обсуждали победу Жириновского. Вишневская, глядя в глаза Михасю, говорит с требовательным упреком: «Почему вы не убьете этого фашиста?» Интересно, как бы пошла политическая жизнь страны, сумей Вишневская договориться с Михасем?

— Не! Как ни крути, по сравнению с Ельциным Путин красавец, — ни с того ни с сего, но уверенно, со знанием дела встрял Олигарх. — Такой подъем! Страну от развала сохранил!.. Не спеша, постепенно, без рывков, потрясений…

— Поэтично до тошноты, — прервал я политический экстаз Олигарха. — Ты-то чего, Олег, так радуешься? Может, ты в доле с этими пацанами? Тебе с трубы тоже капает?

— Слышь, абсорбент, тьфу, Олигарх, — свесился со шконки Серега. — Иди на продол, мусоров агитируй за успехи и достижения, может, на суде зачтется. Надоела вся ваша политика. Новости по десять раз на дню смотрим… Поскорей бы уж Кубок УЕФА, хоть какая-то радость. Ты вчера ночью «Мисс-Dim» смотрел?

— Нет, я заснул, — съехал с темы Олег.

— Ты такое пропустил! — закатил глаза Серега.

— Красавицы? — облизнулся Олигарх.

— По тебе, наверное, красавицы, а по мне так — кладбище размыло, — беззлобно хохотнул Серега.

— Нашелся ценитель, — зарычало задетое самолюбие. — За дорожку кокса в туалете «Дягилева»…

— Да там в вип-ложе туалет лучше, чем у тебя спальня… Зеркала, кожаный диван, столик… Жалко, что сгорело.

— Не переживай, — зазубоскалил Олигарх. — В Москве еще до хрена сортиров. Сутки спустя Олега потряхивало в предвкушении выпивки, Серегу в предвкушении Кубка УЕФА. До первого и до второго оставался всего лишь день.

— Вань, загороди, пожалуйста, тормоза, — подстраховался Олег, намереваясь спустить воздух из созревающей браги.

Но стоило мне, опершись локтем на верхнюю шконку, загородить глазок, как снаружи раздалось лязганье замков, и тормоза резко распахнулись, предъявив к обозрению несколько тревожных рыл.

— Все выходят, — скомандовал дежурный майор. Мы молча проследовали в бокс.

— Что случилось, братуха? — только и успел бросить конвойному Серега.

— Не догадываешься? — хмыкнул тот, запирая за нами стакан.

— Раскидают хату, как пить дать, — затосковал Серега.

Олег обмяк на холодную батарею и, не обращая внимания на Сергеича, закурил. Каждый про себя прощался с коллективом, сожалея о допущенной глупости. Да еще какой! Цена расставания с почти родными соседями и свидания с клопами и крысами равнялась стакану сладковатой жижи пивной крепости.

— Я загружусь! — Олег судорожно погасил сигарету.

— Подожди ты, Вася! — раздраженно бросил Серега. — Там голимый квас. Скажем, что на окрошку поставили. Он не успел перебродить. Нет градуса — нет базара.

— Есть градус! — Олег покаянно покачал головой. — Отхлебнул с утра сегодня. Градусов пять всяко набежало.

Словно в набат, Олег по нарастающей застучал кулаком по стальному корпусу двери.

— Чего надо? — неожиданно быстро отозвалось с продола.

— Я хочу сделать заявление! — уверенно и громко отчеканил Олигарх.

— Я тоже! — спохватился Жура. — Сколько можно ждать, старшой? Выведи на дальняк!

Снаружи неразборчиво буркнуло, и раздалась ленивая поступь удаляющихся шагов.

— Олег, никогда не надо спешить с чистосердечным! — укоризненно досадовал на Олигарха Сергеич.

— Интересно, почему так долго? — пожал плечами Жура.

— Протокол, наверное, составляют. — Олег вновь закурил. — Теперь точно разъедемся.

Минут через пять нас вывели. На столе в смотровой, куда примыкали боксы, мы ожидали увидеть конфискат. Но стол был пуст. Как ни в чем ни бывало, нас завели в камеру. Нетронутые бутылки лежали под матрасом, зато на стене под оргстеклом красовались новые «Правила содержания в следственном изоляторе обвиняемых, подозреваемых и осужденных». На полу белели свежие горки цементной пыли: чтобы закрепить оргстекло вертухаям пришлось сверлить в стене дырки.

Олег счастливо обнимал баклажки, крутил крышки, наслаждаясь шипящей музыкой брожения. Такая ерунда, как слить немедленно брагу в парашу, больше в голову никому не приходила.

— У нас в Ленинграде еще в восьмидесятых случилась история. Ночью ехали менты, увидели в канаве пьяного. «Ну, — говорят, — угрелся ты, мужик, на пятнашку». А он им в ответ: «Вряд ли, наверное, вышку дадут, я же двоих завалил». Пробили. Оказалось, за ним действительно два трупа. Поэтому никогда не надо спешить с чистосердечным, — назидательно подытожил Сергеич.

Вряд ли кто еще на тюрьме так радовался новым правилам содержания, как мы, словно новоселью в кругу своих.

На вечерней проверке отличился Серега.

— Добрый вечер! — как всегда в сурово-серьезном образе, майор давил бровями переносицу.